Должно быть, я слишком долго пребывала в раздумьях, стоя под дверью, поскольку внезапно ручка под моей ладонью повернулась. Прежде чем я успела отступить, дверь распахнулась внутрь, потянув меня за собой, и я оказалась в объятиях Грегорио.
— Какой приятный сюрприз, — сказал он, усмехнувшись. — Я думал, это кто-то из моих солдат, а вовсе не прекрасная дева. Что привело тебя сюда в столь ранний час?
Я заготовила вполне приемлемый ответ на этот вопрос, но моя решимость испарилась, как только я осознала, что он стоит передо мной, одетый в штаны, сапоги и ничего более. Мои благие намерения вовсе не укрепились, когда он притянул меня ближе к себе и закрыл дверь.
— У м-меня записка от графини, — проблеяла я наконец, не осмеливаясь посмотреть ему в глаза. Поэтому все, что мне оставалось — это зачарованно глядеть на его обнаженный торс.
Его почти безупречно гладкую золотистую кожу, под которой играли рельефные мышцы, портил лишь красноватый шрам на левом боку и странной формы Родимое пятно под сердцем. Как я догадалась, этот шрам остался от раны, которая заставила его вернуться домой несколько месяцев назад. Что до родимого пятна, казалось, оно было сотворено не природой, а человеческой рукой.
«Солнце», — с удивлением подумала я, с трудом сдерживая желание коснуться его рукой.
Ведь стоит мне только поддаться этому кажущемуся невинным искушению, и я окажусь побежденной куда более опасными желаниями.
— Записка может подождать, по крайней мере некоторое время, — тихо сказал он, притягивая меня ближе к себе, так что я оказалась в стальном кольце его сильных мускулистых рук. Говоря, он касался губами моего уха, заставляя меня дрожать. Тепло его тела расплавляло мою решимость сопротивляться.
Внезапно дверь затряслась под ударами тяжелого кулака, рассеяв наваждение.
— Капитан, вы просили сказать вам, когда все соберутся, — прогремел голос из-за двери.
Грегорио разразился проклятиями, в которых прозвучало разочарование с некоторой долей веселья. Он разомкнул объятия, отпуская меня.
— Кажется, это становится традицией, — сказал он с унылой улыбкой, качая головой, и крикнул солдату: — Пусть садятся на лошадей. Я скоро буду.
Его вальяжные манеры исчезли, уступив место собранности, с которой он пригласил меня в комнату.
— Боюсь, что мои апартаменты не столь роскошны, как у графини, — с иронией сказал он, — но ты можешь присесть, пока я одеваюсь. У тебя есть выбор между кроватью и скамейкой. Они одинаково неудобны.
Я предусмотрительно села на жесткую деревянную скамью возле простого деревянного стола. Он подошел к большому шкафу и начал вытаскивать оттуда одежду. Чтобы отвлечься от созерцания наиболее интересной части его полуобнаженного тела, я огляделась по сторонам.