— У вас жалоба? На кого? Не на Вильгельма ли Циммера?
— Нет, просто получилась неразбериха… Видите ли, господин полковник, арестован один человек…
— О-о! Это, фрейлейн, не моя компетенция, вам нужно обратиться…
— К Вильгельму Циммеру, — подхватила Оксана и добавила укоризненно: — Я ждала от вас большего внимания…
Носке нахмурился, разговор был ему явно неприятен.
— Что за человек? За что арестован? — спросил он строго.
— Обыкновенный человек, из местечка. Нарушил комендантский час, только и всего.
— Ага, нарушил… При обыске нашли что-нибудь?
— Ничего. Он был безоружен.
— А куда он шел, что ему нужно в запрещенный час?
— Говорил: хотел забежать к аптекарше за порошками для больной жены.
— А Вильгельм?
— Что Вильгельм! Он действует, как заведенная машина, снял допрос, бросил в тюрьму. И бедный человек ни за что ни про что попал под арест.
— А вам-то что за дело до него, милая фрейлейн?
— Да как сказать… Понимаете, я хорошо знаю эту семью, учила в школе их сына Алешу. Красивый и способный мальчик. Он прибежал ко мне, плакал, умолял заступиться за отца. Я объяснила, что это не в моих силах, но он твердил одно: «Больше некого попросить!» Ну вот, я и пообещала. И только потому, что вспомнила о вашей справедливости и доброте…
Полковник нахмурился:
— Не нужно было обещать, фрейлейн.
— Почему?
— Я солдат, человек жестокий.
— Шутите, полковник, — Оксана кокетливо погрозила ему пальцем, — наговариваете на себя! Разве я не вижу?
— Я жесток, но не с красивыми женщинами, — усмехнулся Фридрих Носке. — В этом вы не ошиблись. А насчет арестованного… Я же говорю вам: не моя компетенция. Пусть Вильгельм… Он арестовал, он во всем и должен разобраться.
— Он слишком, как это лучше сказать, предан циркуляру. Он не сможет разобраться в этом деле. Тут нужен ваш гибкий и проницательный ум, полковник, и ваш опыт. А у него решение одно — пуля в затылок. Я насмотрелась на многое… И Алешиного отца наверняка расстреляют. Господин Циммер чуть ли не в каждом задержанном видит партизана.
Полковник тоскливо посмотрел в зал. На танцевальном пятачке у стойки уже кружилось несколько пар. Как некстати завела Оксана этот разговор!
— Фрейлейн, милая фрейлейн, давайте перенесем этот разговор на другое время.
— Может, и нашу встречу перенесем на другое время? — Оксана отважно взглянула прямо в глаза полковнику.
Носке вспыхнул:
— Это ультиматум? Вы, кажется, слишком много на себя берете, фрейлейн. Я тут начальник гарнизона — высшая и единственная власть. Это я могу предъявлять ультиматумы… А теперь пойдемте танцевать. Неужели вы не видите, фрейлейн, мы много теряем!