— Что ты делаешь? — раздраженно воскликнула я, когда снова смогла дышать.
— Это всего лишь мусор.
Я на протяжении долгой секунды таращилась на нее. Она же не слышала меня? Нет.
Присмотревшись, я заметила странный наклон ее головы и зажатый между ухом и плечом мобильный. Значит, избавление от накоплений всей моей жизни даже не требовало ее полного внимания? Я не на шутку разозлилась.
— Хватит! — Я пересекла комнату и ударила по мешку. Моя рука прошла через большую его часть — ничего удивительного, — но мешок в руках мамы слегка качнулся. Она хмуро взглянула на него. Затем ее снова отвлек телефонный разговор.
— Нет, Расс, я обещаю. Я бы не сделала этого.
Расс. Папа. Мама говорит по телефону с ним? Ноги внезапно подогнулись, как будто я вот-вот упаду в обморок. Не знаю, возможно ли это в моем состоянии, но я не горела желанием узнать.
Мои родители давно уже говорят друг с другом неохотно и только в присутствии третьей стороны. И я как- то серьезно сомневаюсь в том, что это был трехсторонний звонок "папа-адвокат-мама".
Какого черта? Я медленно опустилась на пол рядом с ногами мамы и мешком мусора. Мне был виден торчащий из него верх дурацкого коллажа, который я была вынуждена сделать на урок психологии миссис Джонсон на тему "Как в рекламе подается секс".
— Так лучше. Не легче, но лучше. — Мама сделала глубокий вдох. — Каждый шаг помогает.
Анонимные Алкоголики. Она, должно быть, говорит о своих встречах. После развода с папой три года назад она превратилась в безнадежную алкоголичку. Этот разговор был верхом неожиданности еще и потому, что мама была трезвой. Абсолютно трезвой, насколько я могла судить. До недавнего времени она была королевой пьяных звонков и пьяных е-мейлов. Что-то мне все это не нравится.
— Я ценю, что об этом рассказал мне именно ты, а не кто-то другой. — Она вытерла руки о свои спортивные брюки, взяла мобильный в руку и присела на край моей кровати. Потом прерывисто вздохнула и деланно улыбнулась. В такой близости я видела на ее чистом, без макияжа лице, морщинки в уголках глаз. — Поздравляю вас с Джиджи. Правда. Это повод для праздника. Алона была бы рада.
— Меня охватило неприятное предчувствие. Ничто, касающееся Джиджи, вторую жену моего отца и бывшую секретаршу, не могло меня порадовать.
После развода с папой мама стала жалкой, проспиртованной алкоголичкой, и некоторое время я обвиняла ее в своей смерти. Я должна была вернуться домой, прогуляв урок физкультуры, чтобы стащить ее похмельный зад с постели для встречи с папой (и их адвокатами), когда ранним утром самым неожиданным образом столкнулась с автобусом.