Ева натянула покрывало до самого носа, не зная, как реагировать на догадки Кирана, как оправдываться.
— Ты любишь его? — вдруг спросил он, и голубые глаза пытливо взглянули на растерянную и заплаканную блондинку. Та молчала, боясь даже моргнуть, чтобы он не счёл это ответом.
— Знаешь, — юноша снова отвернулся, — брат — единственный, кто любил меня всегда и никогда не бросал. Всегда слушал, поддерживал и помогал. Поэтому он — единственный человек во всём мире, с которым я готов тебя делить.
Последние слова грохнулись в сознание девушки тяжёлым камнем, раздавив все мысли и чувства, просто уничтожив их в одно мгновение.
— Я поговорю с ним сам, — тихо продолжил Киран. — Только, — он вновь посмотрел на потрясенную избранницу, — прошу тебя, не отвергай меня. Просто будь со мной, как и раньше. Я надеюсь, что брат всё поймёт, и мы сможем быть вместе втроём, не прячась друг от друга.
Ева закрыла глаза и залезла под плед с головой, не желая больше ничего видеть или слышать. Мыслей всё также не было, только глухо стучало в сердце понимание, что её вот-вот безжалостно швырнут вниз — на следующую ступень лестницы, ведущей в ад.
Проснувшись, пленница обнаружила, что так и отключилась на диване в гостиной. Её одежда нетронутой валялась на полу, в комнате больше никого не было, в окна били яркие лучи колючего зимнего солнца. Она пошевелила затёкшими ногами, нехотя встала, оделась и, укутавшись в плед, отправилась на кухню, чтобы промочить до боли пересохшее горло.
Войдя на кухню, девушка замерла — за столом сидели Трой и Киран, они спокойно пили кофе, о чём-то мирно беседовали. Заметив гостью, братья разом повернулись к ней, и в воздухе повисла тяжёлая, напряженная тишина. Ева мгновенно побледнела, пытаясь вспомнить вчерашний день, затем покраснела, когда в памяти всплыли его разрозненные фрагменты и, не найдя что сказать, также молча вышла, чтобы только не чувствовать на себе невозмутимых и даже чересчур дружелюбных взглядов.
За спиной послышались тихие голоса, и в коридоре её догнал Трой, он, не говоря ни слова, сопроводил до комнаты, прикрыл за ними дверь и сел рядом с растерянной невольницей на кровать. Та смотрела перед собой, не решаясь поднять взгляд на мужчину.
— Брат просто одержим этой идеей, — произнёс он с мягкой усмешкой. — Уж не знаю, что у вас вчера было, но, по крайней мере, теперь Киран не такой подавленный. Как ты сама на это смотришь?
Она закрыла глаза, предпочитая не отвечать.
— Понятно, — хмыкнул Трой. — Наверное, считаешь себя последней шлюхой.