Сквер менялся со всей страной - неизменной оставалась эта невинная телевизионная традиция. Поэтому и в наши дни на изрядно обшарпанных, уже не зеленых, а бурых парковых лавках можно увидеть ту или иную телевизионную звезду или звездочку.
Жизнь в скверике шла по своим законам. Несмотря на холод, в самом темном углу парка на сдвинутых дружеским квадратом скамьях пировали испитые разновозрастные личности. Поодаль валялись следы их жизнедеятельности пакеты, в которые ловкие ливанцы укладывают горячую "шаверму", обертки из-под печенья и шоколадок и бутылки, бутылки, бутылки - по преимуществу импортные и некондиционные, прочую пустую тару скоренько подбирают беспризорники и бабки-охотницы.
Саша и Лизавета походили от скамейки к скамейке в тщетной надежде отыскать не то чтобы чистую, а "почище". Наконец оператор Байков не выдержал. Он мужественно скинул куртку и галантно усадил на нее свою даму. На этом его галантность и закончилась.
- Так как же ты объяснишь свое странное поведение?
- Не уверена, что обязана что-либо объяснять. - Лизавета холодно, с молчаливым упреком протянула Саше неоткрытую банку джин-тоника.
- Независимость - мое ремесло. - Саша картинно поставил банку на ладонь и грациозным жестом профессионального бармена откупорил ее, оторвав металлический язычок. В свое время он окончил режиссерский курс Ленинградского института театра, музыки и кинематографии и блестяще разыгрывал этюды вроде этого - "мы такие независимые и свободолюбивые, только вот обслужить себя сами не умеем".
- Спасибо. - Лизавета, как человек, не имеющий театрального образования, ответила с академической сухостью и замолчала.
Саша не сумел выдержать паузу.
- Ты ведешь себя как распоследняя дурочка - опять поиски, опять политические игры, не нужные никому, а особенно тебе!
- Да я в них и не играю, - покачала головой Лизавета.
- Кого ты хочешь обмануть! - Обычно выдержанный, Саша повысил голос. Лизавета порой действовала на него, как валерьянка на кота - и вкусно, и бесишься ни с того ни с сего. - Разводишь шуры-муры с деятелем из Смольного, носишься с этим Маневичем! Причем у вас обоих такие загадочные лица, что даже ребенку ясно: роете компромат на кого-то важного-преважного. Зачем?
- По большому счету, рыть компромат - это моя профессия... Лизавета меланхолично отпила глоток из банки, грустно подрожала ресницами, заметила, что Саша готов ринуться в бой, и поспешила засмеяться: все же вселенская грусть не ее амплуа. - Да знаю, все знаю. Никакой я не журналист-расследователь. И самое забавное, я даже не хочу им стать. Я люблю новости. Люблю из тысячи происшествий выбирать главные события дня. Мне нравится выискивать связь между сенсацией сегодняшней и сенсацией вчерашней - ведь ничего не случается на пустом месте. Нравится держать в голове сотни имен, дат и названий. Я люблю и умею делать "Новости". И я абсолютно не умею подглядывать в замочную скважину, устанавливать подслушивающие устройства, покупать секретные договоры у обиженных секретарш и референтов и сутками дежурить у дверей разоблачаемого. Кажется, именно это входит в обязанности журналиста-расследователя?