— Горный мастер послал меня, — начал Зиверт.
— Вы пришли из дома, где тифозный больной? — вскрикнула в ужасе госпожа фон Гербек, поднося батистовый платок ко рту Гизелы.
— Ах, пожалуйста, без истерик, — возразил Зиверт, не особенно почтительно протягивая свою костлявую руку в сторону гувернантки. — Ваша жизнь вне опасности… Горный мастер знает, что делает. Я, почитай, целый час проветривался и обкуривался на заводе.
Он снова обратился к Ютте.
— Мастер не смог сегодня прийти на елку потому, что студент наш почти при смерти.
При последних словах голос старика сделался еще жестче и суровее.
— О боже! Бедняжка! — Неизвестно, к кому относилось это восклицание девушки.
Как бы сознавая, что подобный момент неудобен к принятию столь важного решения, она машинально стала подниматься вверх по ступеням.
Гувернантка схватила ее руку.
— Как это жаль! — произнесла она задушевным, полным участия голосом. — Теперь я чувствую двойную обязанность не покидать вас в эти печальные минуты. Пойдемте, милое дитя, мы не вправе подвергать Гизелу опасности.
Ютта спустилась с последней ступени.
— Скажите мастеру, что я очень несчастна, — обратилась она к Зиверту — Я на несколько дней еду в Аренсберг, и…
— Вы едете в Аренсберг? — вскричал тот, хватаясь за голову.
— Почему же нет? — спросила госпожа фон Гербек с выражением той барской величавости, которая тщится превратить в ничтожество человека.
Величавость эта, однако, не произвела должного впечатления на старого озлобленного солдата.
— В замок Аренсберг, принадлежащий барону Флери? — воскликнул он с горечью.
— Я должна убедительно просить вас, милейшая фрейлейн фон Цвейфлинген, закончить этот странный разговор, — нетерпеливо прервала старика гувернантка. — Я не понимаю, чего хочет этот человек!
— Он хочет играть роль советчика! — с озлоблением ответила Ютта. — Но он забывает, с кем имеет дело… Я говорю вам раз и навсегда, Зиверт, — обратилась она к нему с величайшим презрением, — миновали те времена, когда вы осмеливались мне и моей матери говорить в лицо ваши так называемые истины и отравлять этим нашу жизнь… Если мама, в своем болезненном положении, терпела это, я ни в каком случае не намерена дозволять вам подобного обращения!
И она отправилась дальше, полная аристократического достоинства.
— Скажите вашим хозяевам, что я уезжаю с госпожой фон Гербек на праздники! — крикнула она мимоходом Розамунде.
Зиверт безмолвно стоял внизу лестницы. Только скрип отъезжавших саней вывел его из оцепенения.
— Ложь, и еще раз ложь, — проговорил он медленно взволнованным голосом, поднимая свои дрожащие руки к небу, где над заводом холодным светом сиял Сириус, любимец старого звездочета. — Да, и ты тоже уже не тот! — продолжал он, глядя на звезду. — Где твой красный блеск, которым ты сиял для древних? И все так, и наверху то же, что в жалкой, презренной душе человеческой… Ладно, кати себе в замок! На здоровье, как говорится, только сойдет ли тебе все это с рук…