– Ну что ты, любезный, обманываешь меня? При чем тут зубы, если по бабкам видно – твоему одру лет пятнадцать? И к тому же что это за наросты у него под глазами? Еще не хватало, чтобы боевой кавалерийский конь страдал одышкой.
Сгрудившиеся вокруг зрители грохнули. Пегому жеребцу было не пятнадцать лет, а все двадцать, но Илья не повел и бровью. Он стоял возле своего «товара» во всеоружии: сдвинутая на затылок мохнатая шапка, перехваченный по талии веревкой зипун, кнут с махром, угрожающе торчащий из валенка, и презрительное выражение лица. Он даже не моргнул, когда молоденький офицерик с важным видом полез под брюхо лошади.
Зимний день перевалил на вторую половину, белесое солнце падало за башни Серпуховского монастыря, в воздухе мелькали редкие снежинки. Несмотря на нешуточный мороз, Конная площадь была полна народу. Повсюду толпились барышники и покупатели, носились цыгане, орали татары, разгружали обозы солидные деревенские мужики, стояли лошади, мешки с овсом, возы сена, рогожные кули, сани и розвальни, голосили сипло торговки сбитнем и бульонкой, сновали оборванные мальчишки, вездесущие воробьи выхватывали зерна овса прямо из-под лошадиных копыт. Все это галдело, свистело, спорило до хрипоты, нахваливало товар, кричало «Держи вора!», толкалось, бранилось и размахивало кнутами. Гам стоял невероятный.
– Да что вы его латошите, ваше благомордие? – поморщился Илья. – Вы животину не латошьте попусту, а глядите по-умному, с головы до хвоста. Душу положу – молодой конь. Вот гляньте сюда, в зубки. Ах ты, мой красавец, умница, золото неразменное, дай зубки, зубки покажь барину… Красота какая, ваша милость, сам бы ездил, да денег надо, на прокорм семьи продаю! Видите – ямки в зубах? У старого коня такого не бывает, у одров зубы гладкие, стертые. Ау моего – глядите! Воз свеклы в такие ямы свалить можно!
Офицерик с серьезным лицом засунул кулак в пасть лошади. Илья, придерживая голову пегого, небрежно наблюдал за этим процессом. Насчет зубов он был уверен: вчера с Ванькой Конаковым и дядей Васей они битый час выдалбливали жеребцу зубы стамеской. Дело было долгое, но возиться, безусловно, стоило. «Комар носа не подточит, чавалэ!» – радовался дядя Вася, любуясь на результаты своих трудов. Оставались сущие пустяки: вставить одру рожки в уши «для торчания», кое-где подчистить шерсть, навести печеной репой белые пятна, подчистить ваксой растрескавшиеся копыта, – и сегодня с утра Илья вывел на продажу упитанного веселого конька пегой масти в звездочках. Вдобавок повезло с покупателем: после часа стояния на морозе без почина подошел совсем зеленый кавалерийский офицерик в потрепанной шинельке, с двумя сотнями рублей в кармане и твердым желанием купить «на грош пятаков». Подобных намерений Конная площадь не прощала. Вокруг офицера и цыгана с «задошливым» конем уже столпился народ. Бывалые барышники втихомолку посмеивались в бороды, глядя на то, как Илья с Живодерки «работает военного». После первых пяти минут торга и Илья, и зрители убедились в том, что в лошадях мальчишка ничего не смыслит.