В этом зрелище не было того величия, какое поражает человека, особенно новичка, при выпуске чугуна из домны или при разливке стали в металлургических цехах. Здесь все было просто, пожалуй, даже примитивно. Но огненная струя металла все же таила в себе какую-то притягательную силу. Вадим никогда раньше не видел расплавленной стали, и его поразила та будничность, с какой обращались люди с этим пышущим жаром металлом.
Цех, показавшийся Вадиму поначалу неприглядным и мрачноватым, вдруг предстал перед ним совсем иным. Яркий красноватый свет, исходивший от жидкого металла и похожий на отблески пожара, озарял литейщиков, вспыхивал на стеклах окон. Он становился ярче, когда сталь текла из печи в ковш, и бледнел, едва печь выпрямлялась. Да и не так уж здесь тесно, все размещено в разумном порядке, каждый делает свое дело, не мешает другому, хотя заливочная площадка, действительно, невелика. Вот жарко — это правда, очень жарко. Даже усердно вращающимся крыльчаткам вентиляторов не совладать с этой жарой. Впрочем, литейщики как будто даже не замечали ее: спокойно и сосредоточенно разливали в формы добела раскаленный металл, чтобы там, в незримых полостях этих форм, он превратился в нужные детали.
Особенно проворно и ловко управлялся со своим ковшом Андрей. Руки его уверенно сжимали длинную рукоятку, быстро, но осторожно подносили ковш к форме — и вот уже алая струя металла текла в небольшое отверстие, ни разу не брызнув огневыми искрами.
Вадим стоял, не шелохнувшись, пока не кончилась разливка. Но вот вернулась в прежнее, вертикальное положение печь, отложены в сторону раскаленные ковши, темнеет, застывая, металл в горловинах форм.
Литейщики, скинув шляпы и куртки, отирают с лица пот. Потом Андрей, взяв клеймо и молоток, принимается клеймить отливки.
— Работа заливщика — тяжелая, — как бы продолжая начатый разговор, сказал мастер и вопросительно поглядел на Вадима.
— Вижу, — спокойно отозвался он.
Он понял, что труд литейщика требует от человека силы, сноровки и, пожалуй, выносливости. Но именно это и влекло его. Разве слабее он любого из этих парней? Неужели не сумеет подчинить себе эту огненно-жаркую и вязкую, как патока, сталь?
— Я работы не боюсь, — решительно добавил он, в упор глядя на мастера. — Возьмете?
Мастер помолчал, прикрыв глаза тяжелыми веками.
— Что ж, — проговорил он наконец, — я не против. Пойдем к Минаеву, к начальнику цеха. Да вот и он сам.
Энергичной походкой к ним приближался коренастый, сутуловатый человек, несколько располневший и казавшийся еще более полным из-за мешковатого незастегнутого пиджака с обтрепанными рукавами.