Соня пришла на работу в светлом летнем платье с яркими цветочками. Это едва ли не лучшее платье из ее скромного гардероба очень шло к ней, но было явно не по сезону и к тому же не гармонировало с рабочей обстановкой: и стол, и стулья покрыты жиром от модельной пасты, каждую минуту можно насадить пятен.
— Что это ты вырядилась? — насмешливо спросила Зина Огаркова.
— На формовке надоело грязной ходить, — небрежно ответила Соня и села на свое место.
Люба ее поддержала:
— Ничего она не вырядилась, просто аккуратно оделась.
Каждый день, отправляясь на работу, Соня как будто ждет чего-то. Что-то должно случиться, кажется ей. Вадим? Комната? Нет, не то. А дни идут, и ничего не случается.
Аркадий больше не заглядывает в модельное. Он совсем не обращает внимания на девчат. И на Соню тоже. Даже когда Соня заходит в литейное отделение, Аркадий не смотрит на нее. Ни о чем не догадывается. Ничего не знает. Не хочет знать.
В Сонином сердце слабеют глупые надежды. Судьба наказывает ее за то, что она обманывает Вадима.
И вдруг случилось то, о чем она мечтала. В обеденный перерыв Аркадий появился в модельном отделении. Соня была одна. Девчата ушли мыть руки, а она задержалась, заканчивая работу. Она не слышала шагов и вздрогнула, когда над самым ухом прозвучал его голос.
— Соня! Чего стараешься? Уже обед.
— Я только… закончить.
Не надо показывать, что она так взволнована. А как скрыть? Он, наверное, слышит, как стучит ее сердце.
Аркадий взял Соню за руки, повернул к себе. Пристально глядя в лицо, проговорил самоуверенно и властно:
— Ты мне нравишься, Софьюшка. Мы с тобой пойдем сегодня в театр.
Соня молчала, но Аркадию и не нужно было слов — по тому, что она не отнимала рук, по ее растерянной улыбке и испуганно-покорному взгляду он понял, что она согласна.
— Вот билет, — сказал Аркадий. — Встретимся в театре, а то мне некогда за тобой зайти. Ты далеко живешь?
— Далеко.
Вернулись девчата и видели, как Аркадий передавал ей билет.
— До вечера, — сказал он и ушел, небрежно кивнув Зине и Любе.
Зина — Соня это заметила — покраснела, а Люба как будто с недоумением или даже с едва заметным презрением смотрела ему вслед.
— Не понимаю, что вы в нем нашли, — сказала она. — Хромой, нахальный и лодырь, наверное.
— Проще всего сказать о человеке плохое, тем более, когда его не знаешь, — заступилась Соня. — А за работу его Вадим хвалит.
— Кнопочки нажимать — дело нетрудное. А литейщиком не смог.
Соня промолчала, обидевшись за Аркадия. Никакой он не нахальный, просто смелый, а прихрамывает совсем немножко, и вообще за это нельзя человека осуждать. Впрочем, пусть говорит, что хочет. Соня встала и пошла мыть руки. В маленьком кармашке платья лежал билет, а кисти рук все еще ощущали прикосновение его ладоней.