Потом они вместе обедали. Люба, видно, уже совсем забыла об Аркадии, но Зина — нет.
— Ты идешь с ним в театр? — спросила она, безуспешно стараясь сделать равнодушное лицо.
— Да, иду.
— А Вадим тоже идет? — с усмешкой поинтересовалась она.
Вадим! Ох, она ведь совсем забыла, что обещала идти с ним в клуб. Соня кинулась в литейное отделение. Вадим стоял у окна. В одной руке у него был кусок колбасы, в другой — здоровая краюха хлеба.
— Что ты? — с удивлением спросил он, глядя в ее растерянное и в то же время необычно оживленное лицо.
— Вадим, я совсем забыла… Я сегодня вечером не могу пойти с тобой…
— Почему? — огорченно спросил он.
— Я… не могу. Честное слово, не могу.
— Что же, как хочешь, — сухо сказал Вадим, обиженный не столько ее отказом, сколько тем, что она не захотела открыть ему причину. Впрочем, мало ли какие могут быть у Сони свои девичьи дела. Может, по дому что…
Вторая половина смены показалась Соне нескончаемо долгой. Она собирала и разбирала пресс-формы, а сама думала о том, что наденет в театр. Когда был культпоход, она ходила в светлом платье из искусственного креп-жоржета, и девчата говорили, что это платье ей к лицу. Но сегодня хотелось одеться особенно красиво и нарядно. У нее есть плиссированная юбка, но кофточки все стиранные, и фасон так себе… ни одной модной. К тому же и чулки штопанные, новых нет, надо успеть купить.
Едва дождавшись конца смены, Соня кинулась к проходной.
Чулки она нашла только в четвертом магазине — нигде не было маленьких размеров, заплатила тридцать рублей, спасибо — у девчат нашлись деньги, дали взаймы. Никогда раньше Соня не покупала таких дорогих чулок, но никогда в ее жизни не было и такого дня.
Соня явилась рановато, и ей пришлось подождать Аркадия. Но зато как только он вошел, увидел ее, улыбнулся, Соня забыла обо всем на свете. Аркадий взял ее под руку, и они гуляли по фойе, и Соне казалось, что все вокруг завидовали ей.
«Женитьба Белугина» Соне понравилась, но что-то все время тревожило ее, какая-то смутная мысль, которую она никак не могла уловить — быть может, потому, что Аркадий держал в своей ладони ее руку, и это отвлекало от спектакля, мешало сосредоточиться. Его рука была такая мягкая, теплая и маленькая, совсем не похожая на широкую грубую ладонь Вадима. Вадим! Ну конечно. Вадим ужасно похож на Белугина. Такой же большой, робкий, неловкий… И хороший… Конечно, он хороший… Но не могла же она сегодня не пойти с Аркадием.
— Соня, милая, — шепчет Аркадий, почти касаясь губами ее уха, и радость мягкими волнами разливается у нее в сердце, и хочется, чтобы никогда не кончался этот спектакль. Надо слушать. О чем это они там говорят на сцене?