Однажды во время такого вынужденного безделья к литейщикам пришел член заводского комитета комсомола Лялин.
— Слушай, Егоров, что у вас тут происходит? — начальнически спросил он.
— Загораем, — сидя на куче металлического лома, отозвался Вадим.
— Вот именно, загораете! Цех больше чем наполовину молодежный, а программу срываете. И другие простаивают из-за вас, раз детали не даете.
— Рады бы давать… — вставил Саша Большов, но Лялин не обратил на него внимания.
— Ты возглавляешь производственный сектор, а организацией социалистического соревнования не занимаешься.
— Дело не в соревновании… — хотел объяснить причину простоев Вадим, но Лялину нравилось слушать только самого себя.
— Комитет комсомола обязывает тебя принять меры. Вы привыкли думать, что за программу отвечает один начальник цеха, а комсомольцы могут сидеть сложа руки и спокойно смотреть на прорыв.
— Мы спокойно смотрим? — вскакивая, крикнул Вадим.
И тут — Вадим этого никак не ожидал — Саша Большов и Андрей поддержали Лялина.
— А что, Вадим, в самом деле, ты ведь ничего не пытался сделать, — задумчиво проговорил Андрей.
— Да ведь специалисты не могут разобраться, а я…
— Никто не говорит, чтобы ты сам разбирался, — сказал Саша, — но надо же требовать, чтобы делали что-то.
Требовать… Как будто у других душа не болит, без него не знают, что цех в прорыве.
Все-таки Вадим пошел к Минаеву.
— Иван Васильевич, что же это такое? — еще с порога заговорил он. — Люди остаются без зарплаты, простои без конца. Премию ожидали, а вышло… И другие цеха подводим.
— Ты в роли прокурора выступаешь? — ядовито осведомился Минаев.
Вадим вздохнул.
— Я посоветоваться пришел.
— Может, я нарочно делаю этот брак? — кипятился Минаев. — Надо всем вместе искать причину, а не по кабинетам ходить.
Вадим все-таки ничего лучшего придумать не мог, как ходить по кабинетам: отправился к Косте Жаркову.
— Надо что-то делать, Костя…
Тот сразу понял, о чем речь.
— Может, соберем комсомольское собрание?
— Давай.
Это было, наверное, самое бурное и самое бестолковое из всех собраний. Вместо доклада Вадим сказал:
— На строительство цеха затратили тысячи, а теперь все производство зашло в тупик из-за этой проклятой обмазки.
— Осторожнее будь в выражениях, — одернула его Вера.
— Проклятой! — упрямо повторил Вадим. — Долго мы еще будем спотыкаться об этот завал? — кивнул он на бракованные формы — собрание проводили прямо на участке, и за примером было недалеко ходить. — Я не работаю на обмазочном участке и не знаю, как это называется: беспомощность или беззаботность.
Продолжать Вадиму не пришлось — обмазчицы заговорили чуть ли не все сразу, Тамара подняла руку, желая высказаться. Председатель неистово стучал карандашом о подоконник: