Сироткин отлично знал, какое у него сейчас лицо.
Еще рано утром, когда начальник райотдела милиции майор Кожанков, будто чувствуя, что во вверенном ему учреждении выходные дни прошли далеко не славно, явился проверить состояние единственного обитателя камеры предварительного заключения, то не поверил своим глазам. Тот ли «квартирант» – настолько синяки и ссадины изменили лицо Сироткина.
– Вашу мать! Я вас всех сейчас изуродую, так что мама не узнает! – топал ногами начальник на только что сменившегося нового дежурного. – Этого еще не хватало! Как его показать на суде в таком виде? Кто посмел?
– Не могу знать, товарищ майор. Когда я заступил, он уже таким был.
– Кто тебя так, Сироткин? – почти умоляюще спросил Димку майор.
– Поскользнулся ночью, упал. Ударился. Да что вы, товарищ майор, всполошились? – с трудом вымолвил Димка разбитыми губами. Это были его первые слова с той ужасной ночи. – Можно подумать, что тут, у вас же, еще во время следствия меня не лупили? Тогда никакой паники с вашей стороны не было…
Досадливо махнув рукой, Кожанков выскочил в коридор.
– Быстро сюда Аникееву! – крикнул он что было силы. – И всех других баб, которые у нас имеются.
Первой прибежала уборщица, следом за ней еще две сотрудницы паспортного стола.
– Что хотите делайте, бабы, красьте, пудрите, мажьте, только чтобы через пятнадцать минут этот мальчишка был в нормальном виде. Хотя бы лицо.
– Боже, кто его так? – ужаснулась уборщица, но тут же постеснялась своей сердобольности. Все-таки перед ней был тот самый насильник, о котором говорил весь город.
– Если мы на него изведем весь наш макияж, надеюсь, товарищ майор, вы нам компенсируете расходы? – осторожно уточнила прибежавшая вслед за уборщицей паспортистка.
– Компенсирую, компенсирую! Только сделайте что-нибудь, девочки.
Майор, признаться, до конца не верил, что какаято пудра и румяна смогут вернуть лицо Сироткина в приличное состояние.
…Присяжный заседатель Грязнов внимательно ловил выражение лица Димки и гадал, узнал ли тот в нем обидчика Насти.
«Узнал. Будь спокоен. Узнал, – ответили ему Димкины глаза. – Узнал. Только как такая мерзкая личность попала в число присяжных?! Как такие люди вообще могут судить кого-то? Почему он, Димка, сидит за решеткой, а эта сволочь его будет судить?»
– Продолжим наше заседание, – будничным голосом объявила судья Зуева. – Вы слышите, подсудимый? Боже, что с вами?!
Последнее восклицание она произнесла совсем уж несолидно для судьи. Как-то по-бабьи ошеломленно и испуганно.
Сироткин демонстративно осмотрелся.
– Что со мной? – наигранно, явно на публику, переспросил он.