— Дайте мне ножницы, я сам отрежу.
Серена покачала головой:
— Николас, трофеи достаются победителю. Как вы там говорили? Я никогда не играю, если не в состоянии заплатить возможный долг?
— Вам это доставляет удовольствие.
Серена кивнула с серьезным видом, но в ее глазах играли насмешливые искорки.
Николас хотел выхватить у нее ножницы, но она быстро спрятала их за спиной.
— Встаньте на колени передо мной, мистер Литтон, — скомандовала она. — Мне не хотелось бы испортить вам прическу.
Опускаясь на колени, Николас продолжал смотреть Серене в глаза, в уголках его губ появилась озорная улыбка, в его глазах отражалась ее радость.
— Мадемуазель, вы еще пожалеете об этом.
— Не думаю. Ведите себя смирно.
Она склонилась над его головой. Платье Серены коснулось лица Николаса, он оказался в опасной близости от ее бедер. Его бросило в жар.
— Я же говорил, что вы пожалеете об этом, — игриво сказал Николас. Его голос заглушила ткань ее юбки. — Я нахожу такую позу восхитительной.
Серена застыла. Неужели она почувствовала его дыхание сквозь юбки? Она щелкнула ножницами, и в ее руке оказался локон шелковистых черных волос.
— Вот и все, теперь можете вставать, — выдавила она, затаив дыхание.
Николас поднял голову и одарил ее такой улыбкой, что у нее чуть не подкосились ноги.
— Почему бы вам не опуститься рядом со мной? О боже, как здесь хорошо!
— Что там такое?
— Последняя летняя роза, цветущая в одиночестве. Я только что вспомнил, это слова из песни. Вот где это. Идите сюда.
— Очень смешно. Вставайте.
— Нет, я говорю серьезно, — ответил Николас. — Смотрите.
Серена осторожно опустила локон волос в свой ридикюль вместе с ножницами и встала на колени рядом с ним. Николас взял Серену за плечи и показал в сторону камина. Две панели, украшенные тонкой штукатуркой, заполнили пространство по обе стороны камина и книжных шкафов. На одной панели мужчина держал в руке стебель цветка. На противоположной панели была изображена могила, вокруг и поверх которой были рассыпаны лепестки.
— Как прекрасно! — Серена от волнения захлопала в ладоши.
— Последняя летняя роза. Мелисса часто пела ее, чертовски грустная штука, но она щекотала нервы моему отцу. Отец знал поэта, написавшего эту песню, задолго до того, как она была положена на музыку. Не пойму, почему я вспомнил о ней только сейчас. Вперед, документы ваши. Посмотрим, сможете ли вы найти задвижку.
Панели были небольшие, они начинались у пола и достигали человеческого роста. Серена осторожно ощупала края панели справа, дрожащими пальцами искала, нет ли какой-нибудь щели или механизма, но ничего не обнаружила. Серена предприняла еще одну попытку. Ничего. Она разочарованно отступила.