-Хорошо, - усмехнулся он своему же последнему утверждению. - Тогда скажи хотя бы, как тебя называть?
-Зови меня Кти, воин...
-Эй, воин?! - окликнул меджая старый разбойник. - Я вижу, ты неплохо расположился на месте?! Тогда, может быть, нам самим отвезти твою принцессу в Абидос? - Хаби лениво поднял на старика глаза и стал неохотно подниматься. - Какой же ты жадный, царский меджай! Нельзя быть таким, что ты скажешь суду сорока двух богов в царстве мёртвых? - старик гаденько рассмеялся. - Ну, раз уж ты собираешься ехать с нами, позаботься о проклятом человеке! О слепой девчонке я и сам позабочусь: буду рад соседке на своём верблюде.
Пиопи, страдая от невозможности умыться от плевка (воду в пустыне расходовать на гигиену мог только последний крокодил, по той причине, что они в пустынях не водятся), с брезгливой миной забрался на спину верблюда.
-- Если тебе так противно ехать на верблюде - можешь идти пешком, - угрюмо заметил Алеф, не поворачивая головы.
Писец предпочёл слиться с рыжим горбом корабля пустыни. Меджай, по прежнему бережно опекая бесчувственную принцессу, взгромоздился на животное, ранее принадлежавшее мальчишке. Юный погонщик, худенький, а потому почти невесомый, устроился впереди Кти и старого разбойника. Их совокупный вес не причинял привычному к огромным ношам верблюду ни малейшего неудобства, и караван, поднятый в дорогу одновременно, направился на юго-восток. В спины всадникам светил багровеющим закатом увозимый в лодке Ра Атон.
"...слишком многое с Нами случилось за последние несколько дней, чтобы Мы могли ещё чему-то удивляться. Иногда Нам казалось, что Наш предстоящий союз с фараоном проклят и, как только Мы вышли из Бубастиса, волной с водной глади на Нас обрушились бесконечные несчастья. Нам вовсе не было страшно: что такое страх по сравнению с первозданным Хаосом, как говорил верховный жрец Бастет, великий Снофру. Но рядом с Нами были люди, за судьбы которых Мы осознавали свою ответственность. Мы были словно единственным звеном в солнечной цепи, прочно связывающей смертных с та-кеметскими богами. Маленькая жрица из храма Бастет, волею судьбы предназначенная в супруги фараону. Кем? Зачем?.. Что за странное слово - Охранница... Откуда оно?.."
Яхмос застонал и открыл глаза. Тонкие занавеси на окнах слабо колыхались, в треножнике слева от ложа исполнял прощальный танец умирающий огонёк, он торопливо извивался в причудливых движениях, отбрасывал вокруг себя нереальные узоры на пол и на стены. Фараон ещё долго лежал, выравнивая дыхание, и наблюдал за тем, как тает последний источник света в помещении. Ему снился длинный папирус, исписанный чёткими решительными иероглифами. Яхмосу почему-то непременно нужно было их прочесть, но свиток лежал в змеином гнезде, и фараону приходилось разгребать руками бесконечных полозов, аспидов, кобр. На мгновение ему открывался небольшой кусочек рукописи, и тогда Владыка жадно вчитывался в слова, точно от этого могла зависеть его жизнь. А потом он проснулся...