"О, Амон, проясни, что ты хотел мне этим сказать? - шепнул Яхмос и с силой растёр мокрое лицо ладонями. - Неужели это из-за женщины?" - "Какой именно?" - ехидно поинтересовался внутренний голос. Фараон резко сел в постели и огляделся, как будто надеялся отыскать его источник. "Померещилось..." И в этот миг под сводами потолка, дзинькнув в зеркалах, раздался самодовольный ядовитый смех.
-Нубиец, где ты?! - крикнул Яхмос, соскакивая на пол и выхватывая меч из ножен, лежавших на стуле в головах ложа. В ответ снова раздался издевательский смех, плавно переросший в отдалённый звон. Фараон прислушался, ожидая продолжения: колдун редко так скоро оставлял Владыку Двух Земель в покое.
Однако, прислушавшись, Яхмос понял, что могло издавать дразнящие звуки. Меч, по-прежнему без внимания зажатый в руке, с готовностью отозвался на зов стали и потянулся в сторону коридора. "Что ж, - решил фараон, - всё равно не спится..." - и покинул помещение. Дальше по коридору освещённым прямоугольником горел вход в покои великой жены Владыки, Истнофрет. Царице не спалось так же, как и её божественному супругу, и Яхмос направился к ней без мысли, что может помешать. Стражи у входа не было. Четыре зажжённых треножника, полыхая неверным огнём, слабо озаряли большое помещение, по которому, как два лёгких ибиса, порхали фигуры жены фараона и - Яхмос пригляделся к противнику, когда тот в очередной раз оказался уложенным на лопатки, - брата Эйе. Их битва, судя по некоторой медлительности движений, продолжалась уже довольно долго, и всё равно Владыка Двух Земель не посмел прекратить незабываемого зрелища и, пока незамеченный, приостановился у входа, наблюдая. Будучи моложе супруга почти на пятнадцать лет, сводная сестра Яхмоса тонкой костью и сильными руками пошла в свою мать, ассирийскую принцессу. Чёрные волосы, раскосые глаза и бархатная кожа царицы не раз помогали фараону в делах, решая их в его пользу, за что Истнофрет в своё время и получила право называться великой женой. Мудрая, как народ деда, царица никогда открыто не вмешивалась в государственные заботы, всегда стояла за спиной Яхмоса, оттуда давая нужные и подчас единственно верные советы. Именно поэтому фараон старался держать жену в стороне от дел Та-Кемет, знал, что в противном случае в расчётливой головке Истнофрет (если, конечно, этого ещё не случилось до сих пор, за что Яхмос не мог поручиться) может родиться мудрая мысль самой какое-то время побыть во главе, впереди божественного супруга. И, догадываясь об этом, Владыка Двух Земель не мешал сестре в тех случаях, когда она могла хотя бы в чём-то проявить волю к власти. Он прекрасно знал, кто распоряжается в царском гареме, кто решает, какую наложницу взять, какую отставить, а от какой и вовсе избавиться. Лишь один раз Яхмос попытался сам решить за своё сердце. Этот единственный случай закончился плачевно и для него, и для...