— Красиво излагаешь. Рустам Каримович, — усмехнулся Беседин. — Заслушаешься. Красиво излагает, а, Олег?
— Рустам Каримович приобрел в последнее время дурную привычку разговаривать вслух. Особенно сидя у компьютера в одиночестве. Я тут смонтировал несколько образчиков, этакий ремикс получился, — откликнулся Олег Владимирович.
Он всунул аудиокассету в щель магнитофона. Послышался голос Каримова, вполне отчетливо бормотавший бессвязные фразы:
"Уедем — и шиш тебе, Беседин… Если бы тогда оценили, наградили, я разве стал бы? Плевать на все… На страну эту вонючую, на всех… В Тегеране жарко, как в Фергане. Я люблю Восток, и Карина полюбит… Будем жить открыто…
Знамениты…"
— Хватит, наслушались, — махнул рукой Беседин.
Олег Владимирович остановил запись.
— Ну что, родимый? Как тебе твой голос с пленки? Узнаешь? Надо бы тебя за крысятничество под асфальтовый каток засунуть. Но не могу. Потому что технологию можешь воспроизвести только ты. А вот переговоры дальше буду вести я. Алексей, вызови командира охраны.
Зверев покрутил диск телефона внутренней связи. Вскоре появился охранник.
— Значит, так. Каримова и Воробьеву за территорию базы не выпускать. Ни на один шаг. Усилить охрану и наблюдение за ними. Будем считать, что они у нас под домашним арестом. Временно.
Охранник козырнул, вышел.
— Какие у тебя, Алексей, орлы вышколенные! Приятно смотреть.
— Так мои же ребята. Из органов. Мимо них муха не пролетит.
— Вот и славно. Что ж, я, пожалуй, домой отправлюсь. А то ведь прямо из аэропорта сюда примчался. К тебе, Каримов. И в самое вовремя, как выясняется.
Завтра приеду, посмотрю твой фильм ужасов. И письмо от восточных друзей прочтем. Поехали, Алексей. А тебе, Олег, спасибо. Молодцом. Пойдем, проводишь нас.
Каримов остался один. Он опустился, на стул и долго сидел так, сжав руками голову. Вот и все! Все рухнуло.
Взгляд упал на приоткрытую дверь смотровой. Каримов нахмурился, прошел в соседнюю комнату. На топчане неподвижно лежала молодая девушка. Каримов приподнял ей веко, похлопал по щеке. Рванул пластырь с губ. Девушка вскрикнула, распахнула глаза.
— Когда вы очнулись?
— Вот только что. От боли.
— У вас болит что-нибудь?
— Вы мне сделали больно. Вы что, убьете меня?
— С чего вы взяли? Что-нибудь еще болит?
— Да, у меня рука, — еле вымолвила от страха Лелька.
— Что вы так напуганы?
— Я… Я не знаю, где я нахожусь.
— Не волнуйтесь, вы в надежном месте.
Каримов ослабил веревки, осмотрел опухоль.
— Колетесь?
— Да, — пролепетала Лелька.
— Полежите. Я сейчас вернусь. Из соседней комнаты послышался его раздраженный голос.