— Вот, Палыч, это от мамки моей личный привет, — разливая по стопкам прозрачную жидкость цвета темного янтаря, добродушно прогудел Зверев. — Ну давай, со свиданьицем! По сто граммов наркомовских!
Мужчины опрокинули стопки. Свиридов охнул, занюхал куском хлеба, выдохнул:
— Хорош! Как его беспартийные пьют? — отпустил он шутку застойных времен. Зверев хмыкнул:
— Салом, салом закусывай! Никакой хмель не возьмет.
— А зачем тогда и пить? — резонно спросил прокурор, но подцепил в рот кусок копченого, в розовых прожилках сала. — Хорошо! — повторил он.
Рабочий день был на исходе. Самое время посидеть, расслабиться. Мужчины не спеша обменялись мнениями о балканском кризисе и скандале с генеральным.
После двух-трех рюмок Зверев как бы между прочим спросил:
— Что там с детским садом? Дело возбуждать будете?
— Возбудили по двести тридцать шестой статье — нарушение санитарно-эпидемиологических правил. Против заведующей и поварихи. Заведующая, старушонка дореволюционная, скопытилась тут же — лежит с тяжелейшим инфарктом.
Повариха вообще сбежала. Не дело, а головная боль. Медики даже диагноз установить толком не могут. Девчонки-воспитательницы говорят про какую-то ампулу. Но ведь ничего не нашли…
— А-а, — махнул рукой Зверев. — Что ты, баб не знаешь, Палыч? Одна какую-нибудь дурь придумает, а остальные поверят. И будут, глаза вылупив, божиться, что так оно и было. А ничего и не было…
— М-да. Но повариха-то исчезла. Мы ее в розыск объявили.
— Я так думаю, что она просто руки после сортира не мыла или мясо немытое в суп засунула. А может, у них крысы по продуктам бегают. Да мало ли. А когда детишки заболели, она и дала деру. Со страху.
— Я тоже так думаю. И следователь того же мнения. В детсадах часто вспышки всякие кишечные случаются. Такого, правда, я не припомню. Врачи говорят — похоже на брюшной тиф. Вон даже со смертельным исходом. Так что поварихе до пяти лет светит. Ищи ее теперь!
— Родственников допрашивали?
— У нее из родственников — одна мамаша, и та на днях умерла. От переживаний. Говорю же — не дело, а головная боль!
— Да ладно тебе! Заведующую оштрафуете, и все дела, — благодушно заметил Зверев. — Давай еще по маленькой.
В этот момент в приемной послышалась возня. Кто-то ломился в запертую дверь.
— Елизавета, что у тебя там? — рявкнул в селектор Свиридов.
— Николай Павлович, опять Чернов ворвался. Требует, чтобы я его к вам пропустила. Я объясняю, что у вас совещание, а он…
— Кто его пропустил в прокуратуру? Я же запретил!
— Он на допросе был. У следователя. А теперь сюда просочился. Он говорит, что будет на вас жаловаться, — пискнула секретарша.