— Она не сможет этого сделать.
— К черту, не сможет! Она сделает это, если когда-нибудь дойдет до этого, но она знает, что я никогда не брошу своего сына.
Его губы немного дрожали.
— Она знает меня очень хорошо. Так или иначе, я… я озверел от ее слов. Я имею в виду, во мне будто что-то взорвалось. Я наговорил ей такие вещи, о которых никогда не должен был даже обмолвиться, но я чувствовал себя в такой адовой ловушке — словно меня сжигали заживо. В конце концов я не мог больше терпеть это. Я должен был выбраться оттуда. Как бы то ни было, я понимаю, что, если я не сделаю это сейчас, я уже не сделаю никогда. И я побросал в чемодан какие-то вещи и ушел.
Его глаза встретились с ее; его взгляд был напряженным и твердым.
— Я шел к тебе, — сказал он ей, словно для него сейчас имело большое значение, чтобы она знала об этом.
— Что случилось потом?
— Я как раз завел машину, когда Энн в слезах выскочила из дома, прижимая к себе Брайана. Она выхватила мальчика из кроватки и кричала ему, чтобы он сказал папе, чтобы он вернулся. Я вылез из машины, чтобы отнести Брайана назад. Было очень холодно, а он был в одной пижамке. На улице шел снег. Когда я его подхватил, она побежала от меня и впрыгнула на переднее сиденье машины. На улице был гололед, и в своем состоянии истерики она потеряла контроль над машиной и врезалась в дерево.
Он медленно вздохнул, затем с шумом выдохнул.
— У нее сломана рука и большой кровоподтек на одном глазу. Доктор думает, что у нее могут… что могут быть и другие нарушения.
Все то чувство вины, которое так долго мучило Лорис изнутри, теперь пронзило ее: она одна была виновата в этом. Ничего бы не произошло, если бы Кэл не встретил ее.
— Как долго она пробудет в госпитале?
— Они выпустят ее через день.
В удивлении она отпрянула.
— Через день! Тогда, значит, нет ничего…
— Доктор сказал, что она должна будет находиться в постели месяц, может быть, и больше. Она нуждается в уходе, поэтому…
Он откинулся в кресло с отрешенным взглядом.
— И вот почему ты не можешь оставить ее теперь, — заключила Лорис за него.
Кэл кивнул, смотря в никуда.
— Я бы так хотел. Но я не могу. И все это на глазах у мальчика! Авария… кровь, струящаяся по ее лицу. Он все время плакал и кричал, и я не мог его успокоить. Я говорил ему, что мамочка поправится, но…
Он зло покачал головой.
— Иисус Христос, что за беда!
На этот раз он не отстранился от нее, когда она бросилась к нему. Она обняла его и прижала крепко, стараясь поглотить его боль, разделить ее с ним. Его руки сомкнулись вокруг нее, и он спрятал лицо у нее на груди.