Все кончилось постелью.
Он любил ее неистово, с какой-то безумной отчаянностью, словно желая поставить отметину, которая не даст ей возможности забыть его. Это очень напугало ее. Она поняла, что он решил оставить ее. Она всем телом старалась сказать ему, что поняла его. Он не хотел слышать слов, как она его любит, как хорошо им вместе, как счастливы они были бы вдвоем.
Телом, руками, ртом и языком — всем своим существом она умоляла его остаться.
Но он быстро оделся, отвернувшись от нее.
— Мы больше не можем встречаться — ты сама понимаешь, не так ли? — сказал он, застегивая куртку. — Я должен разрубить этот гордиев узел.
Лорис не ответила; единственно, что она могла сделать, — это кивнуть. Она почувствовала, как внутри у нее что-то оборвалось.
— Я действительно очень тебя люблю, — печально добавил Кэл, уходя. Он подсунул ключи, которые она ему дала, под дверь.
— Что это, черная дыра Калькутты? — воскликнула Пат, когда Лорис с неохотой впустила ее в квартиру.
От яркого солнца были задернуты шторы и лишь мерцающее отражение ТВ высвечивалось из угла гостиной, создавая тусклое освещение.
— Свет режет мне глаза, — сказала Лорис, возвращаясь на кровать.
— Сегодня такой яркий день. Нью-Йорк готовится к фестивалю, все рекламы только об этом.
В своей типичной манере, не принимающей никаких возражений, Пат направилась к окну. Не обращая внимания на возражения Лорис, раздвинула шторы.
— Видишь? Солнышко светит. Небо такое голубое. И все приоконные ящики в цвету.
— Думаю, что я отказываюсь от участия в этом, — сказала Лорис.
Пат нахмурилась. Сарказм был чем-то новым в репертуаре ее подруги, она была ошарашена изменениями в Лорис, с тех пор как видела ее в последний раз. Она так хотела помочь своей подруге. Весь апрель и май Пат была в Канаде, работая помощником продюсера. Она звонила Лорис каждое воскресенье и все больше и больше расстраивалась, слыша ее голос. Прошло уже три месяца, как Кэл порвал все отношения с ней, и вместо того чтобы со временем проходить, депрессия Лорис все углублялась. Озабоченная этим, Пат связалась с ней сразу по возвращении в Нью-Йорк; последние пять дней Лорис постоянно находила причины, чтобы не видеться с ней.
Однако Патриция Х.Шварц была не из тех, от кого можно легко избавиться — особенно когда она видела, что ее подруга нуждается в помощи и поддержке. Поэтому в эту великолепную первую субботу июля она постучала в дверь Лорис без приглашения, с определенным желанием потрясти ее, накричать, если потребуется, чтобы вернуть ее в мир живущих.
— Боже, Лорис, ты выглядишь ужасно! — сказала она с характерной серьезностью и повысив голос, чтобы перекричать ТВ. — Ты похудела и необычайно бледна. Тебе можно играть Камиллу без грима.