— Федя, поговори со мной, пожалуйста, мне страшно! Федя, пожалуйста, мне страшно!
В том, что он выйдет, я была почти уверена. Сейчас он сидит на древнем расшатанном стуле возле стола-тумбы, пьет горькую и старается забыться. По-сути, Федя добродушный деревенский алкаш. Слова «мне страшно, Федя», должны его расшевелить, должны подействовать своей жуткой правдой. Пусть вспомнит, — приговоренному к казни не отказывают в последней милости. Не так уж Федя беспросветно туп, он сумел понять внутреннюю сущность Ренаты, раз четко назвал ее «зверем». Не знаю, понимал ли это младший брат, но вот Федя понял определенно. Да и обмануть его со звонком по сотовому мене не удалось…
Господи, неужели я настолько бездарна, что проигрываю даже деревенским алканавтам?!
— Федя! Умоляю, выйди!! — Только бы мне удалось заставить его подняться со стула и выманить хотя бы на первую ступеньку! Пусть хоть один раунд останется за мной! Я не буду врать и изворачиваться, не буду обещать золотых гор и трех дней на разграбление Парижа, я заставлю его оправдываться. Как-то нужно попытаться снять гипнотическое влияние Ренаты. Федя алкаш совестливый, можно попробовать…
Дверь на лестницу распахнулась, и Федор, тяжело ступая, спустился вниз. Я думала, он будет пьян. Но оказалось, что стрессовая ситуация и возбуждение не позволили одурманиться качественно.
— Феденька, поговори со мной, пожалуйста, — пролепетала я. — Мне страшно.
Я старалась говорить тоном младшей испуганной сестренки. Если учитывать обстоятельства вкупе, редкое мужское сердце не дрогнет от таких сочетаний. Маленькую, избитую девочку, лицо в крови, привязали к столбу и скоро убьют.
— Феденька, вытри мне, пожалуйста, лицо, оно болит…
Из носа подтекало, разбитые Ренатой губы горели огнем и выглядели жутко.
Только бы он поддался! Только бы выполнил первую просьбу!
Федор достал из аптечки над верстаком кусок марли, подошел к бидону с питьевой водой и, достав оттуда ковшик, подошел ко мне и осторожно обтер лицо. В глаза не смотрел. Сопел тихонько и старался казаться твердым.
— Поговори со мной, пожалуйста, — тихонько пропела я.
— О чем? — довольно грубо буркнул мужчина.
Рано. Пока не трогай, не дави на больные места, не ищи методом научного тыка болевые точки…
— А попить, можно?
В детстве на школьном утреннике, посвященном Дню Победы, я читала стихотворение Мусы Джалиля «Варварство». Там есть такие строчки — «дядя, а чулочки тоже снять?». Людей привели на расстрел, поставили у рва и приказали раздеться. Крошечная девочка подходит к гестаповцу с послушным вопросом: «Дядя, а чулочки тоже снять?» Она слишком маленькая, она не понимает, что происходит…