— Хитрая ищейка, — кивнул Федя. Пригвоздил, что называется.
Глазами утонувшими в слезах, я смотрела как Александр берет из коробки на верстаке кусок чистой обтирочной материи, катает из нее кляп и подносит к моим губам.
Я дернулась, отвернула голову:
— Не надо, Саша, пожалуйста, не надо.
— Ты слишком много говоришь, — упрекнул он.
Я отворачивалась, как могла:
— Я буду молчать. Только один последний вопрос, — ты хочешь, чтобы меня убили на твоих глазах?
Он швырнул тряпку в коробку и, тяжело топая, поднялся в «кабинет». Федя, все еще перекинутый попой кверху через перила, скосил глаза на брата и, кое-как поставив себя перпендикулярно полу, качнулся в том же направлении.
Было понятно, что мне удалось лишь чуть-чуть пошатнуть, поколебать странное, гипнотическое влияние сумасшедшей девушки на двух братьев. Рот мне не заткнули и это первая уступка. Маленькая, но победа. Окрыляла, но не слишком. Послушание Ренате, видимо, вошло в привычку, так беспрекословно подчиняются солдаты командиру, — даже если он не прав, он командир. За десятиминутный разговор, такую связь, вряд ли разрушишь.
Но рот мне все таки не завязали. И это давало надежду.
Кричать, приглашать к разговору, я не стала. Александр вышел на крыльцо «кабинета» сам. С голубой эмалированной кружкой, над которой поднимался пар, он сел на ступени и, глядя себе под ноги, произнес:
— Она спасла нашу бабушку. Отвезла в больницу, обеспечила лучших врачей, лекарства… Мы уже не надеялись, что бабушка поправиться. Но Рената ее вытащила.
— По этому ты так ей благодарен? — тихо спросила я.
— Она сказала, что мы ее семья.
Саша замолчал и отхлебнул чая. Он не стал больше ничего объяснять, я догадалась сама: больная девушка решила создать себе семью. Придумать. Выпестовать. Она надеялась, что так ей будет легче. Нашла стариков, покорных старших братьев, целую деревню, где ее любили и обожали. И купалась в этом обожании.
Но в какой-то момент поняла, — подделать отца не удаться. Каждый день она видела его, занятого, недовольного, женатого на чужой женщине и принадлежавшего, как ей казалось, всем, кроме нее. Когда не выдержала изуродованная в детстве психика, и произошел окончательный перелом, можно только догадываться. Толчком могло послужить настойчивое желание отца иметь наследника мужского пола, приезд Коваленко, что угодно другое. Психика Ренаты не выдержала. Последней каплей стала связь отца с няней. Это ее добило.
— Саш, братьев не заставляют убивать…
— Она не заставляет, — негромко сказал Саша. — Она просит только любить и верить. Она нас не предаст, она всегда будет рядом.