— Поверить не могу. Меня что, собираются похитить? Ты по этому помчалась за мной? Да?
— По этому, — усмехнулась я.
— А почему папка мне ничего не сказал? — покачивая ногой в тапке, спросила Рената.
— Он не хотел тебя тревожить.
— Черт! — девушка ударила рукой о спинку дивана. — Я думала… я думала… Черт!
— На что ты сердишься? — я подошла ближе и села в кресло.
— Да как ты не понимаешь?! — горячилась Рената и, явно передразнивая манеру отца, скорчила гримасу: — «Рената. Ты не забыла, что завтра среда?» Думаешь приятно каждую неделю в баночку писать? Он меня совсем подозрениями измордовал.
— Сама виновата, — ни сколько в этом не сомневаясь, вставила я, так как не собиралась рассказывать дочери Кутепова, что ее заточение никак ни связано с тревогами отца об ее безопасности. Пусть немного порадуется, грех разочаровывать девчушку.
— Да?! — вспыхнула Рената. — А ты знаешь, почему я это сделала?! Почему за иглу взялась?
— Нет.
— Вот то-то же. Об этом он, наверное, тебе не рассказывал!
— О чем, Рената?
Девушка обошла диван и села напротив меня. Лихорадочно блестя глазами, она очертила круг по моему лицу и произнесла:
— Этот скот Коваленко просил у меня денег.
— У тебя? — не разыгрывая удивления, а, в самом деле, очень впечатленная, спросила я.
— Да! — Рената не сомневалась, что как член семьи я прекрасно осведомлена обо всех событиях прошлого месяца. И ее совершенно не настораживала моя подчеркнутая информированность во всех деталях. — Он сначала позвонил отцу и попросил денег на раскрутку. Но у папки тогда не было свободных денег, он производство расширял, и тогда он, папка, мне сказал: «Деточка, не могла бы ты ссудить Якову денег?» Ссудить! Как же! Этот прохвост копейки от меня не получит!
Рената вновь вскочила, обошла диван и, опираясь о спинку обеими руками, посмотрела на меня сверху вниз:
— Прикинь. Эта гнида, сам мне позвонил. Настаивал, мол, мы старые знакомые, мол, пострадал за общее дело… Фиг ему с маслом!! — ругнулась Рената и, сложив кулак в маленький кукиш, выбросила его вперед. — Я так папке и сказала: «Свяжешься вновь с Коваленко, потеряешь меня.» Или-или.
Неожиданный поворот. Михаил Петрович не говорил, что перед приездом Якова Семеновича случились такие серьезные денежные разборки.
— И ты действительно могла сесть на иглу в отместку?
— Легко! — беспечно фыркнула неуправляемая дочь. — Он что думал, мои слова — пустяк? Нет, Соня, если я что говорю, то всегда выполняю. Вот он и получил фиолетовое небо в алмазах.
— По-моему, это ты получила, — вставила я.
— А может и я, — легко согласилась Рената. — Но мне-то что? Ну, посижу дома месяц другой. Фигня все это. Зато он теперь знает, — если я сказала «или-или», должен выбирать.