Когда в понедельник пришел садовник, он сказал, что я пересадила пионы слишком рано, они теперь определенно погибнут. В тот день я раз двадцать ходила смотреть на них. Я осторожно поливала их тонкими струйками теплой воды, но они поникли, и мне стало стыдно перед жертвой моего нетерпения.
Еще до того как садовник ушел, я попросила его не говорить Шелби, что я загубила пионы, а то он будет упрекать меня, что я делала в саду мужскую работу вместо того, чтобы подождать его приезда. Странно, что я говорила это садовнику, ведь я точно знала, что Шелби никогда больше не будет копать, косить и поливать в моем саду. Я все еще вела себя по отношению к Шелби вызывающе, я пыталась рассердить его своим равнодушием, спровоцировать воображаемую ссору, чтобы уколоть его резкими ответами. Так, бросая вызов Шелби, я работала по дому: мыла, наводила чистоту, терла, стоя на полу на коленях. Он всегда говорил, чтобы я не делала лакейской работы, что я могу позволить себе нанять слуг. Он никогда не испытывал удовлетворения от выполненной своими руками работы по дому. Моя родня — обычные люди, женщины отправились на Запад со своими мужьями, но никто не нашел золота. Шелби был из «дворянского» рода, у его родни были рабы, которые расчесывали господам волосы и надевали им туфли. Джентльмен не мог видеть женщину за работой, подобно негру; джентльмен открывает дверь, выносит кресло леди и приводит в ее спальню шлюху.
Так, стоя на полу на коленях, я представила себе, как будет выглядеть наш брак, фальшивый и лживый, в котором будут сочетаться натянутые чувства с небрежным притворством.
На мне лежала большая вина, чем на Шелби. Я использовала его, как женщины используют мужчин, чтобы реализовать свое представление о полноценной жизни, играя в любовь для ублажения собственного тщеславия, которое несут гордо, как удачливая проститутка носит черно-бурую лису, тем самым демонстрируя всему миру, что мужчина у нее в руках. Поскольку мне было за тридцать и я была не замужем, меня охватило беспокойство. Я делала вид, что люблю его, играла в игру под названием материнство, купила ему экстравагантный портсигар из золота 14-й пробы, подобно тому как мужчина покупает жене орхидею или бриллиант, чтобы загладить свою неверность.
А теперь, когда трагедия смыла все цветистые объяснения, я обнаружила, что наша любовь была лишена реальных чувств, мы были как два растения, которые прививают друг к другу для получения выгодного сорта для продажи на рынке. Это было похоже на надуманную любовь в фильмах с хорошим концом. Теперь все прошло.