В то утро немецкий офицер зашел в магазин. Он сидел в кресле, пока его норвежская подружка решала, какую из шуб примерить. Соня обслуживала их с каменным лицом. Офицер нахальным взглядом окинул Джоану, когда она проходила по залу в офис Лейфа.
Лейф приветствовал ее улыбкой.
— Прежде чем мы приступим к работе, я бы хотел кое-что обсудить. Ты до сих пор одна живешь в доме?
— Да. — Она села на стул, положив руки на колени. — Трудно представить, когда Алстины смогут вернуться, я уже рассказывала вам, по какой причине.
— Я помню. Я только хотел убедиться, что ты не сдала комнату. Ты говорила, что в доме такая тишина.
— Эго так, но это дом Алстинов, а не мой. Я знаю, они бы обрадовались, что мой брат переночевал у меня. Постороннего в их отсутствие я, естественно, не пустила бы.
— Именно так я и думал. Я заметил, что ты никому не рассказала о листовке с речью короля, которую ты нашла на своем столе.
Она ответила откровенно:
— Я догадалась, что это вы положили ее и что немцы не обрадуются, узнав, что мы их распространяем.
— Все верно. Соня тоже все сохранила в секрете. Я считаю, что неплохо разбираюсь в людях, и на ваш счет я не ошибся. У тебя дома есть радио? Ты слушаешь новости ВВС? Просто не во всех частях страны этот канал ловится.
Она все еще не догадывалась, к чему он клонит.
— Я слушаю новости каждый вечер.
— Тогда бы не могла ты вкратце записывать, о чем там говорят, и печатать их для меня?
— Вы хотите распространять их как листовки?
— Да, раз в неделю. Это не моя идея, но я обеими руками «за». Мы надеемся, что позже сможем распространять их два-три раза в неделю. Соня будет помогать нам, есть и другие желающие.
— Я начну сегодня вечером. Дома есть печатная машинка. Ее купил еще Виктор Алстин.
Джоана почувствовала прилив сил от осознания, что здесь, в городе, существуют люди, в меру своих сил борющиеся против врага, так же, как есть люди, ведущие подготовку в лесах и горах, готовые выступить с оружием в руках. В тот день она не шла, а парила. Эта работа станет мостиком к чему-то большему в ее жизни.
В тот вечер, как и много вечеров впоследствии, она сидела в наушниках перед радио и ждала уже знакомого объявления: «Говорит Лондон». Затем раздавалась бодрая музыка, и новости начинались.
Вскоре она стала ощущать, что связана с огромной частью страны, в которой живут ее невидимые друзья.
Главные военные новости и сводки событий в ее стране она сначала записывала карандашом, а потом распечатывала материал для подпольных листовок под заголовком «Лондонское эхо». Она не знала, где их будут печатать, но догадывалась, что в каком-нибудь подвале или на чердаке.