Она выглядела такой легкой! Прямо-таки невесомой.
Себастьян и представить себе не мог, что же такого мог сказать ей дядя, чтобы сделать Аннабель настолько счастливой, но ему было ясно, что расспрашивать ее о чем бы то ни было теперь, когда гости толпой устремились ужинать, бесполезно.
И он решил, что раз Аннабель не сердится на Ньюбури за щипок, то и он не будет.
За ужином она буквально светилась, и это раздражало, принимая во внимание, что сидела она через два стула от него, да еще и по диагонали. В таком положении он не мог ни насладиться ее свечением, ни принять его на свой счет. Казалось, Аннабель бесконечно наслаждается беседой с Эдвардом, и Себастьян постоянно ловил себя на том, что если наклониться слегка влево, то можно разобрать едва ли не половину их разговора.
Он бы услышал и больше, но слева от него сидела престарелая леди Миллисент Фарнсворт. И старушка была почти глухой.
А к концу вечера несомненно оглохнет и он сам.
— ЭТО ЧТО, ГУСЯТИНА? — проорала леди Миллисент, указывая на блюдо, на котором и правда лежала гусятина.
Себастьян сглотнул, будто это движение могло как-то отодвинуть соседку от его уха, и ответил что-то насчет замечательного вкуса означенной гусятины (которой даже и не пробовал).
Леди Миллисент покачала головой:
— НЕ ЛЮБЛЮ ГУСЯТИНУ. — После чего благословенным шепотом добавила: — У меня от нее крапивница.
Себастьян тут же решил, что до тех пор, как сам не достигнет почтенного возраста, достаточного, чтобы иметь внуков, он не желает знать о женщинах старше семидесяти никаких подробностей.
Пока леди Миллисент занималась говядиной под соусом бургунди, Себастьян чуть более чем слегка вытянул шею, пытаясь выяснить, о чем же беседуют Аннабель и Эдвард.
— Меня вписали в последний момент, — произнес Эдвард.
«В список гостей», — предположил Себастьян.
Аннабель одарила его — Эдварда, конечно, а не Себастьяна — обворожительной улыбкой.
Себастьян непроизвольно зарычал.
— ЧТО ВЫ СКАЗАЛИ?
Себастьян дернулся. Естественная реакция! Он дорожил своим левым ухом.
— Не правда ли, говядина просто восхитительна? — спросил он леди Миллисент и даже указал пальцем в блюдо для определенности.
Пожилая леди кивнула, почему-то упомянула парламент и ткнула вилкой в картофелину.
Себастьян снова обратил взгляд на Аннабель, оживленно болтавшую с Эдвардом.
«Посмотри на меня!» — мысленно приказал Себ.
Никакой реакции.
«Смотри на меня!»
Ничего.
«Смотри на…»
— НА КОГО ВЫ СМОТРИТЕ?
— Любуюсь вашей чистой кожей, леди Миллисент, — нашелся Себастьян. Он всегда приземлялся на все четыре лапы. — Готов поспорить, вы тщательно избегаете солнечных лучей.