— У тебя болит голова? — спросила Луиза. Но как-то рассеянно. Ее невероятно перекормленный бассет [8] по кличке Фредерик, как раз учуял где-то вдалеке другую собаку и изо всех сил натягивал поводок.
— Фредерик! — рявкнула Луиза, и, чтобы не упасть, пробежала несколько шагов.
Фредерик остановился, правда, непонятно, благодаря ли усилиям хозяйки или просто от усталости. Он издал неимоверно тяжкий вздох. Честно говоря, Аннабель удивилась, что собака не рухнула в обморок прямо на дорожку.
— Похоже, кто-то снова тайком сунул ему сосиску, — проворчала Луиза.
Аннабель напряженно уставилась куда-то вдаль.
— Аннабель!
— У него был такой голодный вид! — с жаром начала защищаться Аннабель.
Луиза мотнула головой в сторону пса, брюхо которого волочилось по траве. «Это он-то выглядит недокормленным?!»
— У него были голодные глаза.
Луиза недоверчиво прищурилась.
— Просто твой пес отпетый обманщик!
Луиза покачала головой. Она бы, наверное, еще и глаза закатила, но Аннабель все равно смотрела не на нее, а на Фредерика, который как раз скучающе зевнул.
— Ему бы в карты играть, — отсутствующим тоном проговорила Аннабель. — Только дара речи не хватает. И пальцев.
Луиза одарила ее своим коронным взглядом. «А здорово у нее получается, — подумала Аннабель. — Хоть она и практикуется только на родственниках».
— Вот тебя, например, он бы обыграл, — сказала она.
— Ну, это вряд ли комплимент, — ответила Луиза.
Что верно, то верно. В картах подруга Аннабель была полным профаном. Аннабель перепробовала всё: пикет, вист, двадцать одно … Для человека, столь легко скрывающего от других свои эмоции, Луиза играла на удивление плохо. Но девушки все равно продолжали картежничать, в основном потому, что бездарность Луизы делала игру неимоверно забавной.
И Луиза умела проигрывать.
Аннабель посмотрела на Фредерика, который за полминуты уже устал стоять и плюхнулся на травку.
— Я скучаю по своей собаке, — сказала она.
Луиза оглянулась на тетю, та все еще беседовала с подругами.
— Как, говоришь, ее зовут?
— Мышь.
— Не очень-то хорошо с твоей стороны.
— Назвать его Мышью?
— Он же все же грейхаунд[9], ведь так?
— Я могла бы окрестить его Черепахой.
— Фредерик! — взвизгнула Луиза и метнулась вынимать что-то (честное слово, Аннабель вовсе не рвалась узнать, что именно!) из пасти своего любимца.
— Это лучше, чем назвать собаку Фредерик, — ответила Аннабель. — Господи, да у меня брата так зовут!
— Брось, Фредерик, — процедила Луиза. Потом, все еще сжимая в руке нечто, отобранное у пса, повернулась к Аннабель. — Он достоин благородного имени.