Леди Викерс прыснула.
— Нет, мы не можем заявить, что нас нет дома. Раз уж накликала неприятности, так справляйся с ними, как подобает леди. А это значит, держи голову высоко, принимай всех посетителей до одного и запоминай все, что скажут, чтобы потом поразмыслить над каждым словом.
Аннабель села, затем снова встала: Джедкинс объявил о приходе новой группы гостей.
— Допивай-ка ты лучше свой бренди, — посоветовала бабушка. — Он тебе скоро понадобится.
Через три дня.
— Если ты ничего не предпримешь, чтобы исправить все, что натворил, я перестану с тобой разговаривать.
Себастьян поднял глаза от яичницы и посмотрел в бесподобное в своем гневе лицо жены двоюродного брата. Оливия редко сердилась, и по правде говоря, этим зрелищем стоило полюбоваться.
Правда, следовало признать, что он лично предпочел бы им любоваться, зная, что гнев обращен на кого-нибудь другого.
Себ перевел взгляд на Гарри. Тот читал газету и только пожал плечами, как бы показывая, что все это не его дело.
Себастьян отпил глоток чаю, проглотил, потом снова посмотрел на Оливию, тщательно изображая на лице безмятежность.
— Прошу прощения, — произнес он приветливо, — ты ко мне обращалась?
— Гарри! — воскликнула она возмущенно. Но муж только покачал головой, не отрываясь от чтения.
Оливия угрожающе прищурилась, и Себ подумал: «Здорово, что мне не придется сегодня вечером оказаться, как говорят французы, “в ботинках Гарри”, когда придет время беседовать с женой один на один».
Хотя стоит надеяться, что Гарри к тому времени уже окажется без ботинок.
— Себастьян! — Сурово проговорила Оливия. — Ты меня слушаешь?
Он моргнул, пытаясь сосредоточиться на ее лице.
— Ловлю каждое слово, кузина, ты же знаешь.
Она с треском отодвинула стул и плюхнулась напротив Себа.
— А ты не собираешься позавтракать? — мягко осведомился он.
— После. Сперва мне надо…
— Я с удовольствием положу тебе на тарелку все, что пожелаешь, — предложил он. — В твоем положении, знаешь ли, не стоит пренебрегать правильным питанием.
— Мое положение сейчас волнует меня меньше всего, — ответила она, наставив на него изящный тонкий пальчик. — Сядь.
Себ вопросительно наклонил голову.
— Я, вообще-то, сижу.
— Ты порываешься встать.
Он повернулся к Гарри.
— Как ты ее терпишь?
Гарри впервые за утро оторвался от газеты и хитро усмехнулся.
— Есть у ее присутствия некоторые выгоды, — пробормотал он.
— Гарри! — воскликнула Оливия.
Себастьян с удовольствием смотрел, как она краснеет.
— Ну ладно, — спросил он, — что я натворил на этот раз?
— Мисс Уинслоу.
Мисс Уинслоу. При мысли о ней он постарался не нахмуриться. Какая ирония! Последние два дня, он только и делал, что хмурил брови, стараясь не думать о ней.