И наступило утро это…
Ждет казнь героев молодых.
Сквозь тьму прорвется луч рассвета
и осенит бессмертьем их.
Но до конца изведать муки
им суждено… Никто не спит…
И в каске смерть к ним тянет руки,
прикладом в камеры стучит.
Они встают. От ран, от боли
качает их, как тополя…
На смерть идут они за волю,
и вслед рыдает вся земля.
Сердца стучат, неразделимы,
а где-то зелень, трав моря…
Гори, заря, неугасимо,
прощай, последняя заря!
Их повезли… И след кровавый
тянулся по земле сырой.
Вставало солнце величаво
над полем в дымке золотой.
Они — как вешний цвет под солнцем,
отвагой очи их горят.
В толпе печальной краснодонцы
глядели на своих орлят.
А вербы опускали ветви,
клонясь к последним их следам,
и плакали в молчанье дети,
прижавшись к бледным матерям.
И гнев к фашистам ненавистным
сердца людей сжигал огнем…
«Прощай, наш край, прощай, Отчизна,
без страха мы на смерть идем…» —
орлята шепчут далям ясным.
Всё ближе, ближе смертный час…
Под солнцем, что для них погаснет,
они идут в последний раз.
Запели, шатаясь от боли,
запели, хоть не было сил:
«Замучен тяжелой неволей,
ты голову честно сложил…»
На горе врагам оробелым
всё ширится, гордо звуча,
наполнена скорбью и гневом,
любимая песнь Ильича.
Взлетает она в поднебесье,
над шахтами, крышами хат.
Всё громче в ответ этой песне
орудия наши гремят.
Будь славен навеки меж нами,
кто в битве погиб за народ!
Сливается песня с громами —
с громами расплат и свобод.
Советских орудий раскаты —
как будто прощальный салют.
Эсэсовцы, дрожью объяты,
на казнь комсомольцев ведут.
А песня звучит, не стихая,
мятежно звенят голоса.
А шурф, пустотою зияя,
глядит в молодые глаза.
Как море без дна и без брода,
глубок он и черен, как страх.
Но глубже к родному народу
любовь в их горячих сердцах.
Их в шахту бросают живыми,
уже не спастись никому.
Но смело, глазами сухими
глядят они в черную тьму.
И те, с легендарной судьбою,
что в памяти нашей живут,—
герои Триполья с любовью
им руки свои подают.
Затихли шаги обреченных…
Их нет… Но в крылатую высь
из шахты глубокой и черной,
как знамя, они поднялись.
Пылает, весь мир озаряя,
их славы немеркнущий свет.
Орудия, твердь сотрясая,
земной им послали привет.
Доныне привет тот грохочет,
и будет греметь он в веках.
Горят их угасшие очи
в суровых солдатских очах —
у воинов правды и мщенья…
Кошмарный закончился сон…
Ты снова весенним цветеньем
свободный шумишь, Краснодон!
Ты светел и радостен снова
под сенью небес голубых.
И вновь загорелись пунцово