Лучами солнечного зова
сияла даль, ясней слезы…
И целовал Степан седого
шахтера в добрые усы.
Знамена, песни да объятья…
И сердцу дышится вольней.
И люди радостно, как братья,
шагали в даль цветущих дней.
Те дни забудутся едва ли.
Чтоб солнца пламень не погас,
его от бурь оберегали
и вся Отчизна, и Донбасс.
Всё казалось весною…
Новой силою крепки,
мимо шахты гурьбою
шли и шли горняки.
Пролетарская вахта,
многолюдный прибой.
Даже старая шахта
стала вновь молодой.
Руки в небо упруго
люд рабочий простер.
Обнимали друг друга
сталевар и шахтер.
Им, новейшим титанам,
тополя бьют челом…
И под стягом багряным
город в смычке с селом.
Вешним садом волнуясь
в свежей утренней мгле,
расцвела наша юность
на донецкой земле.
Навек исчез кошмарный мрак,
сияет солнечно судьба:
работай на себя, батрак,
трудись, рабочий, для себя!
Донецких вод блестит хрусталь,
росою светятся пути.
Звенит о наковальню сталь,
как сердце юное — в груди.
О, сколько в осени весны
Октябрьских памятных высот!
Не ведай, молот, тишины!
Народ грядущее кует.
Но небо ясное опять
заволокла завеса тьмы —
мечтает враг у нас отнять
всё, что в борьбе добыли мы.
Опять сгустились тучи злобы,
разбили взрывы тишину,
и самостийные холопы
германцу продали страну.
Кровь, как вода, струилась ало.
Изнемогая от оков,
душа народа проклинала
Петлюру, гетмана, панов.
Росли могилы, пули пели,
беда затмила белый свет:
враги патронов не жалели
для тех, кто юн, и тех, кто сед.
Но заковать народ крылатый
не в силах даже сталь штыков.
Бросала извергов расплата
в слепую тьму ночных шурфов.
«Вставай на бой, святой, желанный,
люд обездоленных земель!»
В засаде пуля партизана
свою отыскивала цель.
В ночи — то огненной, то синей —
орудья близкие слышны…
На помощь братской Украине
спешили русские сыны.
Посланцы Ленина! В ответе
за жизнь Отечества сполна…
Боженко, Щорс, Котовский —
эти легендой дышат имена.
Их всех, в любом живя былинно,
как солнце — в пламени луча,
объединило воедино
родное имя Ильича.
Казалось, даже поднебесье —
и то огнями расцвело,
когда вошли с веселой песней
освободители в село.
Но всё еще гроза пылала,
кипел народный океан…
Чтоб счастья каждому хватало,
ушел на битву и Степан.
Давно погасла красная калина,
укрыто снежной скатертью жнивье.
Давно ушла к петлюровцам Галина,
сам атаман — возлюбленный ее.
И цель ее чудовищная — кровью
залить восставший трудовой Донбасс.
Она своею собственной рукою
расстреливала пленников не раз.
Держалась, как могла, за Украину
помещиков, попов и кулаков,
за каждую отцову десятину,
удобренную потом батраков.
Петлюровские пушки наготове.
Галины сердце жаром обожгло: