Живая рана в сердце Украины,
в тоске снегов лежит Крещатик мой.
Куда ни глянь — руины да руины
простерты молча к выси голубой,
как руки мертвых, в безысходном горе,
в железной муке тягостных ночей…
Звезда прощально светится в просторе,
и стрелы острые ее лучей
летят на запад, где на поле брани
титаны бьются… Где не так давно
элетросвет сиял парчовой тканью
и словно пело каждое окно.
К Славуте шли в цветах победных люди,
смеялась юность в золотых садах…
Вовек такого сердце не забудет!
Среди руин лежит мой скорбный шлях.
Но что это?.. Уже идут трамваи,
стремительно течет людской поток.
И на глазах Крещатик оживает!
Ткань заживляется. Струится жизни ток.
Руин всё меньше… Синей перспективой
раскрылась даль, как милые глаза…
Я — радостный,
я — гордый и счастливый!
Так окровавленная полоса
лучом согрелась…
Мой Крещатик, здравствуй!
Ты краше станешь… Как морской прибой,
вновь зашумишь… И плачу я от счастья,
что ты преобразишься, молодой
невыразимо… Сыплется в машины
град кирпичей. Зовет желанный труд.
Звучит оркестр. И дети Украины,
строители, в рядах с лопатами идут,
чтоб рану заживить…
Вновь к выси тополиной
строй стен поднимется, и день не будет хмур,
покроется цветами Украина,
не станет слез, на мирный звон бандур
девичий голос в парке отзовется…
О, сколько радости в напеве том!..
Глаза зажмурив, соловей зальется
и серебристый нам подарит гром.
А ты, Крещатик, шумный и широкий,
огнями убранный, мне будешь слать привет,
и я пойду в сверкающем потоке
днепровским берегом, как много долгих лет
тому назад… Веселые трамваи,
глотая даль, помчатся вдоль витрин…
Я — на горе. И взором даль пронзает
Владимир мой — земли и солнца сын,
Иду. Луна, приветствуя сердечно,