«Бедняга Карл! — горестная мысль пронеслась в голове. Александр чуточку презирал испанского короля, совершенно никчемного правителя, постоянно устраивавшего склоки с собственной женой и дочерьми, столь же бесцветными и бесполезными существами. — А ведь Машеньке совершенно не жаль брата, нисколько не жаль! Может быть, и правы те злые языки, что говорят о визите конюха в королевскую опочивальню, ибо он от нее отличается как небо от земли, вернее, как грязь от прелестного создания!»
Александр очень любил свою жену, был привязан к испанской инфанте, ставшей великой княгиней, а потом и царицей. Сейчас женщина явно понимала, что именно их сына пророчат на королевский престол, а значит, она сама станет королевой-матерью.
Религиозных препон никаких не имелось — и жена, и сын остались в католичестве по настоянию самого императора Петра. И только сейчас Александр Петрович стал понимать, насколько дальновидным политиком является его батюшка, все предусмотрел, все рассчитал, заглянул на многие десятилетия вперед.
— Ваше величество!
Перед четой преклонил колено Годой, и Мария благосклонно протянула ему руку для поцелуя.
— Вы принесли Испании счастье! А ваш сын, принц Хуан, я уверен, вернет ее былую славу! Его уже боготворят армия и флот — самая надежная опора настоящего повелителя!
Александр нахмурился, а Мария расцвела — сказать яснее было нельзя. Царь Московский бросил искоса взгляд на Кутузова и впервые заметил, как тот не отвел единственный глаз, а самым хитрым образом прикрыл его, будто подмигнул.
Сердце тут же опахнул холодок — он понял, что эти два хитреца уже все обговорили и решили и в Мадрид давно умчались вестники. Что там произойдет, никому так и не станет известно, но вот что у Испании будет новый король, его сын, Иоанн Александрович, уже давно именуемый здесь инфантом Хуаном, предрешено.
«А ведь зря ты радуешься, Годой! Ты ждешь от нас возвышения, но там Кутузов. Два хитреца не уживутся рядом друг с другом. Тем более ты предал тех, кто тебя возвысил, а мой отец никогда не щадил предателей! Сын пошел в него!
Так что ты, Годой, получишь совсем не то, на что рассчитываешь! Таких, как ты, в истории много, но имя у них одно… Хотя… Погубив себя как человека, ты, может быть, принесешь величайшее благо своей стране, обеспечишь ее будущее на века… Не буду я тебя судить, пусть дела твои судят потомки!»