— Ты хочешь немного молока? — спросила она, открывая холодильник. Я встал. Я собирался дотронуться до нее. Но я этого сделать не мог.
— Сядь. Я сам сейчас все налью. А ты пока поешь, — сказал я, взяв ее за талию и повернув ее к столу.
Она покачала головой. — Нет, я должна чем-то заниматься по утрам. Это помогает мне отвлекаться от ненужных мыслей.
— Ты ешь? — спросил я, потянувшись за стаканами, прежде чем это успеет сделать она.
— Да.
— Нет. Недостаточно, — ответил Джереми, как только передняя дверь закрылась за ним. — Посмотри на нее. Она похудела. Покорми женщину. Пожалуйста.
— Джереми, замолчи. Я всегда ем, — сказала Ева, уставившись на Джереми.
— Она пьет апельсиновый сок и кофе по утрам, — сказал Джереми, как только взял стакан, наполнил его молоком и сел за стол.
Я знал, что она пила на завтрак. Мы жили вместе 8 месяцев до двух недель назад. Ему не нужно было объяснять мне, что она пьет. — Я знаю, — резко ответил я, наливая ей апельсиновый сок. — Садись.
— Хватит из-за нее ссориться. Она вам обоим надерет задницы, если вы продолжите в том же духе, — сказал Уильсон громким басовым голосом, как только зашел на кухню. Я был рад слышать его голос таким, каким он был всегда. Он не звучал больным. Я повернулся посмотреть на отца Евы. Он был тоньше, и темные круги под глазами были хуже.
— Спасибо, папочка. Хочешь пирожное? — спросила она, торопясь взять пирожное и положить его на салфетку.
Уильсон не выглядел так, словно он хотел взять это пирожное, но он его взял и улыбнулся. — Спасибо, я возьму его и кофе с собой на улицу. Не уверен, что смогу переварить этих двух, которые ведут себя, как петухи.
Я был уверен, что он не будет есть это пирожное. Он просто выйдет на улицу, чтобы скрыть этот факт от Евы. Она только кивнула и протянула ему термос с кофе, который приготовила ему ранее.
— А ты тут долго не рассиживайся, паренек, нам сегодня привезут теленка. — Уильсон рявкнул на Джереми, который в ответ просто кивнул головой.
Когда передняя дверь за ним закрылась, Ева подошла и села на стул. — По крайней мере, он взял пирожное. Это уже хорошо, — сказала она, выдавливая улыбку.
Я наложил еду в ее тарелку и намазал маслом ее пирожное, прежде чем полить соусом, что она очень любила, а затем поставить все это перед ней. Она хмуро посмотрела на меня. — Съешь это, или я посажу тебя к себе на колени и буду кормить твой милый маленький рот сам.
Джереми усмехнулся, а Ева пыталась хмуро на меня смотреть, но, вместо этого, на ее губах заиграла маленькая улыбка.
— Прекрасно. Я поем, но только потому, что я по тебе скучала.