Вау.
О Боже.
Я сплю. Этого сейчас не происходило.
— Я…Я…Ты любишь меня? — укладывание всего этого в моей голове было самой трудной частью.
— Да.
— Но я беременна ребенком от Кейджа Йорка, — сказала я довольно низким голосом, и это прозвучало, словно шепот.
— Ты говоришь "да", и этот ребенок становится моим.
И как мне на это отвечать?
— Извините, что прерываю, — сказала няня Хоспис, — но ваш отец просится в постель. Я знаю, что вы хотели поговорить с ним, прежде чем я дам ему лекарства.
Я кивнула. — Я иду.
Она скромно мне улыбнулась и вышла из комнаты.
— Ты собиралась сегодня ему рассказать. — Это был не вопрос. Это было утверждение, но я все равно кивнула.
— Тогда мы можем сказать ему вместе.
— Только не о помолвке. Я не сказала "да". Если ты думаешь, что ты в меня влюблен, то это не делает все вещи правильными, Джереми.
Он не спорил. Он просто стоял. Я обошла его и направилась в гостиную, где нас ждал мой отец.
* * *
Он закатил глаза, и его огромное, сильное тело теперь было хилым и слабым. Видеть, как он медленно увядает, было невероятно сложно. С каждым днем становилось все труднее. — Привет, папочка, — сказала я, когда подошла, чтобы поцеловать его лоб.
— Привет, моя малышка.
— Ты себя сегодня хорошо чувствуешь? — спросила я, зная, что он соврет. Я видела боль, запечатленную на его лице. Каждый день его жизни сейчас был борьбой. А я здесь собиралась сказать ему, что беременна и не состою в браке. Могла ли я это сделать? Нет. Могла ли я позволить ему умереть, не дав узнать, что во мне живет малыш? Малыш, который будет его наследником? Нет. Я посмотрела на Джереми. Могла ли я когда-то его полюбить? Было ли любви и дружбы достаточно, чтобы развить их в нечто большее?
— Я попросил Еву выйти за меня замуж, — сказал моему отцу Джереми.
Глаза моего отца расширились от удивления, и он посмотрел на меня. — Ева?
Я перевела взгляд на Джереми. Что он делает? Я на это не соглашалась.
— Малышка, ты собираешь что-нибудь говорить? Потому что то, что я слышу, не звучит правильно.
Папа нахмурил лоб, и его бледная кожа стала еще бледнее. Это была плохая идея. Рассказать ему. Я не должна была приносить эту новость сюда. Я должна была позволить ему пойти в кровать.
— Ева, скажи ему, — призвал Джереми. Я хотела подойти и дать ему пощечину. Ему нужно было заткнуться… Он уже и так много сказал.
Я посмотрела в слабые глаза папы. Сильный темно-синий цвет теперь был поблекшим и бледным, как его кожа. Я не могла ему соврать. Он бы сразу меня раскусил. И переживал бы, что являлось правдой.
— Я беременна, папочка. — Слова вышли в рыдание.