Но вот в тишине отчетливо хлопнула дверь парадного, послышались решительные шаги нескольких человек. Затем в дверь квартиры Быстровой позвонили. Мы все невольно встрепенулись, а Сергей пошел открывать милиционерам.
Мы поспешно отступили от двери кухни и опять расселись в гостиной — кто в кресле, кто на диване. Первым мимо нас прошествовал хмурый человек в халате с чемоданчиком в руке, кивнув на ходу то ли присутствующим, то ли своим мыслям.
За доктором — или, как у них называется, судебным медиком — почти шаг в шаг следовали человек в темном костюме со старомодной фотовспышкой и почему-то двумя фотоаппаратами на груди и еще двое мужчин в милицейской форме. Все они вошли в кухню и плотно прикрыли за собой дверь.
Мне показалось, что в один момент присутствующие разделились на три части: гостей именинницы — тех, при ком умерла Елена Быстрова, милиционеров, которые должны были подозревать в каждом из нас убийцу, и всех остальных, не причастных к этому преступлению людей планеты.
Неужели все-таки Елену убили? Но тогда он среди нас. Нет, об этом не хотелось думать. Самое страшное, я вдруг отчетливо поняла, что не смогу с полной уверенностью сказать: Сергей этого не делал. Неужели виной тому мимолетный взгляд узнавания, которым обменялись мой муж и Елена? Мне вдруг стало зябко. И одиноко. Уверена я была лишь в одном: если Елене и помогли уйти из жизни, то я не имею к этому ни малейшего отношения.
Через некоторое время из кухни вышел один из представителей власти и задал нам вопрос:
— Кто первым обнаружил труп?
— Я, — то ли мяукнул, то ли проблеял Андрей, бледный от страха.
Впрочем, почему именно от страха? Может, у него просто богатое воображение и он никак не привыкнет к мысли, что молодую женщину, совсем недавно здоровую и полную сил, теперь именуют так страшно: «труп»!
— Простите, а кто вы такой? — Я все-таки не выдержала и влезла со своим вопросом. Кажется, мент так увлекся ролью обличителя — убийца-то среди нас! — что забыл представиться.
— Капитан милиции Свешников Василий Алексеевич, — сухо проговорил молодой, не старше тридцати, милиционер, бросив неприязненный взгляд в мою сторону.
Возможно, мне это показалось. Не только мне, всем нам было сейчас неуютно. Мы ожидали вызова на ковер, чтобы подвергнуться экзекуции, не будучи виноватыми. Конечно, за исключением одного.
От осознания незаслуженности предстоящих испытаний хотелось сделать что-нибудь назло. Например, хлопнуть дверью и уйти. Или заявить этим немногословным работникам милиции, которые с подозрением смотрели на всех нас: «А вот не буду отвечать на ваши вопросы, и ничего вы мне не сделаете!» Ну да, и пойти к их служебной машине с руками за спиной… Какие бы мысли ни бродили в головах у остальных, подобные или совсем другие, никто из нас не сдвинулся с места.