— Нет, любимая. Он умер.
В первое мгновение она ничего не поняла, не хотела понимать. Ее окатила волна оцепенения, и в комнате все, казалось, застыло.
— Как? — руки у нее нервно затряслись, а глаза забегали. Она смотрела то на Айво, то на свои руки. — Как, Айво? — она в тревоге вскочила и отошла в дальний угол комнаты, словно, убежав от него, она могла убежать от страшной правды. — Что ты несешь? — теперь она, давясь слезами, кричала срывающимся, озлобленным голосом, но выглядела при этом такой беззащитной и хрупкой, что ему захотелось вновь взять ее на колени.
— Беттина, дорогая, — он встал и двинулся к ней, но она отшатнулась от него, ничего не желая знать, а потом вдруг бросилась в его объятия и зарыдала, вздрагивая всем телом.
— Господи, нет, нет! Папа… — она плакала долго и громко, совсем по-детски. Айво крепко обнимал ее. Теперь он остался единственным близким ей человеком. — Как это случилось, Айво? — хотя это ей вовсе не хотелось знать. Она хотела услышать лишь одно: что все сказанное — неправда. Однако услышать это ей было не суждено, и Беттина вновь и вновь убеждалась в этом, глядя на Айво.
— Сердечный приступ. За обедом. Сразу же вызвали врачей, но оказалось слишком поздно. — В голосе Айво слышалась нескрываемая боль.
— Почему они ничего не сделали? Господи, почему?.. — она обнимала Айво за шею и рыдала, сотрясаясь худеньким телом. Этому было невозможно поверить. Всего лишь минувшим вечером они танцевали с отцом здесь, в этой комнате.
— Беттина, они сделали все, что было в их силах. Все, что можно было сделать, однако… — Господи, какая мука — рассказывать ей об этом. Невыносимо. — Все произошло так внезапно, в одно мгновение. Клянусь тебе, они сделали все, что могли, но в их власти было очень немногое.
Беттина прикрыла глаза и кивнула, затем медленно освободилась из его объятий и подошла к окну. Она встала спиной к Айво, глядя на заснеженный Центральный Парк с аллеями, вдоль которых выстроились голые, узловатые деревья. Каким он теперь казался отвратительным, бесприютным, пустым, а всего лишь накануне вечером он выглядел сказочным и прекрасным, когда она стояла у окна спальни, одеваясь к приему и поджидая первых гостей. Теперь она их ненавидела — всех, укравших у нее последний вечер, который можно было провести вдвоем с отцом. Последний вечер в его жизни… Она вновь плотно сомкнула глаза и приготовилась задать непростой вопрос. Но ей надо знать.
— Он… Он просил передать мне что-нибудь?
— Он не успел.
Она тихо кивнула и вздохнула горько и тяжело. Айво не знал, как поступить: подойти к ней или оставить ее одну. Он понимал, что теперь ее очень легко ранить, даже если просто прикоснуться к ней ладонью — нервы у нее были на пределе, она стояла у окна, страдающая и одинокая. Теперь она осознала, что осталась одна на всем свете. Впервые в жизни.