Ну такой это лихой и предприимчивый народ, что просто диву даешься! Как-то ехала я междугородним автобусом из Одессы в Черновцы. Дело было перед праздниками, народу в салоне – не протолкнуться, а тут два цыгана лезут с огромными мешками. Ну куда вы, куда? Пассажиры их усмиряют – мол, и так тесно; а они в крик: у нас билеты, вот! Два! Лезут себе на задние сиденья, расталкивают всех. И как только автобус тронулся, из этих двух мешков с шумом и гамом полез дружественный нам цыганский народ! В юбках своих, с мешками поменьше, с торбами. И все вокруг с ужасом наблюдали, как эти двое с билетами размножались там, на заднем сиденье, а мне было забавно и смешно. Потому что вспомнила я одну историю…
Есть у нас в семье любимый родственник, по имени Сашка-музыкант. Ужасно талантливый, находчивый и радостный. Давным-давно, когда Сашка еще учился в мединституте, он подрабатывал в цыганском ансамбле. Нет, Сашка не цыган. Наоборот. Дело в том, что на все цыганские ансамбли – их же было у нас несметное количество – не всегда хватало настоящих цыган, тем более владеющих музыкальными инструментами. Их еле-еле хватало на те ансамбли песни и пляски, которые выступали на правительственных концертах и новогодних «огоньках». Поэтому в цыганские ансамбли брали всех мало-мальски кудрявых, черноволосых, темноглазых, желательно с горбатыми носами.
Вот. Поэтому в Сашкином ансамбле играли Филя Ройзман, Семен Майзель, Гришка Гольд и сам Сашка по фамилии Шустер. Причем Сашка был рыжий, как гриб лисичка, но он, представлявший в группе вокал, единственный имел в своем песеннике, любовно именуемом «скулежником», песни на цыганском языке.
И такие вот цыгане были приглашены в одно горное село играть на свадьбе дочери местного цыганского барона.
Это был незабываемый для Сашки день. В век прогресса, телевидения, КПСС и автомобилей за музыкантами в центр Черновцов приехала обычная телега. В нее была запряжена огромная лошадь с влажными глазами и лохматой бахромой на ногах. Такой себе битюг-тяжеловес по имени Бабетта. Правил телегой ездовой Мирча, колоритный цыган, в шляпе, с усами и горячими бешеными глазами, к которым доверия не было. Красота!
Наши музыканты не сильно обрадовались этому транспорту: им, таким утонченным студентам-медикам, было стыдно – а вдруг их увидят знакомые девушки!.. Но лошадь неслась резво и быстро выехала из города. И от холода возница прикрыл колени музыкантов вонючим битюжьим одеялом. Ну тем самым, которым он Бабетту закутывал в конюшне.