Но и это не самое интересное. Я, например, предпочитаю дразнить гвардейцев в Шотландии, в городе на семи холмах Эдинбурге, как шотландцы его называют – Эдинбэрэ.
Вот стоит такой милостью божьей гвардеец пехотного гренадерского полка, очень живописно одетый: килт из тартана, плэйд, форран, блэнгери… Ой, столько непонятных слов, а на самом-то деле – юбочка в клетку, плед на плече, сумка меховая на… на… ну… впереди, пилотка с лентами на затылке, как у наших матросов, белые перчатки и гольфы, как у детсадовских детей. Красавчик.
– Лиззи, – говорит пожилая американская туристка подруге, – ты посмотри, какой он секси в этой своей юбчонке, с этой торбой на… на… ну, впереди, и этом своем одеяле на плече…
И все умирают от смеха рядом – только он стоит, надменный в своем килте, глазами – далеко в горах, там, где сердце Роберта Бернса. Стоит, такой гордый в своем одеяле. Потому что на юбке и одеяле у него – черно-красные фамильные цвета клана Стюартов. А это даже не Дугласы и не Макдональды… И охраняет он – поскольку Стюарт – не что-нибудь, а сердце шотландской истории – Эдинбургский замок со всеми его каменными воспоминаниями, пыточными орудиями, сокровищами шотландской короны, часовней в память лучшей из шотландских королев леди Маргарет, тайнами, замурованными в толстенные мшистые стены, призраками и гигантским собором, где хранятся Книги Чести Шотландии, куда еще в позапрошлом веке гусиным пером внесено имя прапрапрадеда его Джона Стюарта, павшего за честь Великобритании в афганской войне.
Между прочим, тут недалеко, в замке Холлируд, интриговала одна прелестная представительница этого же клана по имени Мэри. Очень уж хотела она возложить на свою ветреную головушку корону империи и стать владычицей морскою. Ох, как она стала шантажировать всех, искать компромат, готовить дворцовый переворот – вся такая в белом, с косой вокруг головы, полная энтузиазма и стремления сделать жизнь получше и подешевле для своей, как она говорила, нации… Ой, я не о том, кажется… Вернее, не о той… Ну да ладно. История, как говорят, обязательно повторяется. Только второй раз, заметьте, уже в виде фарса. У той леди в шестнадцатом веке все же возможностей, на мой взгляд, было меньше…
Но не будем о грустном. Мы же радоваться планировали. И поскольку я приехала в Шотландию дразнить гвардейцев, я стала смущать Стюарта.
Вот, например, англичане едят овсянку с сахаром. А шотландцы? Ну конечно, с солью! Поэтому гвардейца в Лондоне чтобы рассмешить – надо смешить, а гвардейца в Эдинбурге надо, наоборот, злить. Их когда злишь, они тут же конфузятся и хихикают. Делая вид, что им наплевать, потому что они – о-го-го! Они – шотландцы, а не кто-нибудь там…