- А что вы переполошили всех семнадцатого? Не повторялось?
- Нет... Это... Вероятно, нервное...
Больше врачу спрашивать нечего.
- Вот, товарищ приехал, - вздыхает он. - Из милиции.
Демидова медленно переводит взгляд на Куркова.
- Догадываетесь, почему я к вам?
Она старается сосредоточиться.
- Вероятно... про мужа... Знаю, погиб.
- Нет, я про наркотики.
Курков ожидал реакции, но женщина только поежилась и уставилась в пол.
- Передач вам не носят, как же вы устраиваетесь?
Молчание.
Курков приглушает напор в тоне.
- Мы вас беспокоим только как свидетельницу. Понимаете? Но прошу ответить.
- Я не знаю... о чем вы...
Такая внешне беззащитная, податливая, а неизвестно, как подступиться. Чем ее пронять?
- А почему ребенка не приносят - тоже не знаете?
- Карантин... Он пока... на искусственном питании, - вяло складывает она слова.
- Владимир Иванович! - понуждает Курков высказаться врача.
- Не хотели тревожить мамашу.
- На самом же деле?
- Видите ли... - врач справляется в карточке, как ее назвать. - Анна Михайловна, если предположить - предположить, - что в период беременности употреблялись наркотические препараты, то плод - плод - получал их с током крови матери. А впоследствии новорожденный всасывал с молоком. И если предположить, что доступ к наркотикам прекращается, то наступает - наступает абстиненция. То есть ломка, наркотическое голодание, со всеми...
- У него - ломка? - Демидова с натугой выдирается из своего инобытия и немоты. - У маленького?!.. Он же не выдержит... Это невозможно выдержать!.. Он умрет!.. Я должна его кормить грудью!
- Чтоб всасывал с молоком, - обращается Курков к врачу.
- Мальчик слишком слаб, чтобы сосать, - страдает врач.
- Так введите ему опий! - требует Демидова. - Ему так мало надо!.. Вы обязаны! Есть у вас совесть?!
- Деточка, бедная, - бросается к ней врач. - Ну как вы могли? И еще скрывать?
От сочувственного голоса, от ласкового прикосновения она расслабляется, прижимается щекой к белому халату.
- Я брошу! У меня совсем никого нет. Если будет, я постепенно брошу. Будет цель в жизни. Я начну лечиться. Честное слово! - В этот миг она и сама верит. - Спасите мне сына, я все сделаю. Я его люблю, доктор!
Горло ей перехватывает, набегают слезы.
Курков в легком смущении от прорвавшегося у нее живого чувства, но служебную задачу помнит твердо идет к ней напрямик:
- Мы с доктором подумаем, как помочь. Но и вы помогите нам. Скажите, кто был поставщиком вашего мужа.
- Стало быть, вы назначили цену за жизнь ребенка? - говорит Пал Палыч Куркову, докладывающему о результатах визита в роддом.