В больничном крыле хватило бы места на всех, но почему-то было приятнее проделывать это в индивидуальном порядке.
Доктор Эшлер кивнул в знак приветствия, я развернулся и приспустил штаны. Я не вздрогнул ни когда кожу протерли холодным антисептиком, ни когда в нее впилась игла шприца.
— Ну вот и все! — весело воскликнул он. — За витаминами и жалованьем подойдешь к Тому.
— Есть, сэр. Спасибо.
Каждый шаг отзывался болью, но я не позволил себе ничем выказать это.
Том выдал мне какие-то таблетки и стаканчик с водой. Я проглотил их, поставил свою подпись на маленькой бумажке, забрал деньги, занес их в комнату и направился прямиком к поленнице. Меня уже распирало от желания выплеснуть переполнявшую энергию.
Каждый взмах топором приносил облегчение. Уколов вкупе с вопросами Эйвери и сегодняшним зловещим сном оказалось для меня слишком много.
Мне вспомнились слова короля о том, что Америку взяли на Отбор для отвода глаз. Теперь, когда она была так зла на Максона, ее победа казалась маловероятной, и все же я задался вопросом, что будет, если та единственная кандидатура, которая, по мнению короля Кларксона, не должна завоевать корону, все-таки это сделает.
И если Марли была фавориткой, быть может, даже личным выбором короля, на кого он теперь возлагал надежды?
Я пытался сосредоточиться, но мысли путались, неутолимая тяга куда-то бежать и что-то делать не давала покоя. Снова и снова я поднимал и опускал топор и остановился лишь два часа спустя, и то потому, что переколол все дрова.
— Там еще целый лес в запасе, если тебе нужно.
Я обернулся и увидел, что за спиной у меня
улыбается старик-конюх.
— Пожалуй, на сегодня все, — отозвался я.
Отдышавшись, я понял, что пик воздействия
укола миновал.
Слуга подошел поближе:
— Ты стал лучше выглядеть. Спокойнее.
Я засмеялся, чувствуя, как меня понемногу отпускает.
— Сегодня мне нужно было дать выход другой энергии.
Он с непринужденным видом присел на колоду. Я не знал, что и думать.
Я обтер потные ладони о штаны, пытаясь сообразить, что ему сказать.
— Послушайте, простите за мою давешнюю выходку. Я не хотел вас обидеть, просто...
Он вскинул руки:
— Ничего страшного. А я не хотел показаться назойливым. Просто слишком часто я видел, как творившаяся здесь несправедливость ожесточала людей. В конце концов они потеряли возможность изменить мир к лучшему, потому что видели вокруг только худшее.
Его черты и манера говорить почему-то казались мне знакомыми.
— Понимаю, о чем вы. — Я покачал головой. — Меня иной раз такая злость берет! Порой кажется, что я слишком много знаю или что, как бы ни поступил, все равно будет плохо, и это не дает мне покоя. А когда я вижу вещи, которые не должны происходить...