Основной социальной базой Прасат Тонга, как и всякого короля, борющегося за централизацию страны, оставались мелкие феодалы-чиновники (при отсутствии таких жестких границ между сословиями, какие существовали, например, в средневековой Европе, в число чиновников-дворян, конечно, могли проникать отдельные представители крестьянства).
Значительную поддержку оказывала Прасат Тонгу буддийская церковь, так же, как и мелкие феодалы заинтересованная в установлении сильной централизованной власти (конечно, до тех пор, пока та не посягала на ее права) и в ограничении крупных светских феодалов. В благодарность за это Прасат Тонг щедро одарял буддийские монастыри землями и золотом [36, с. 72].
Политику Прасат Тонга на первых порах поддерживало также многочисленное и влиятельное купечество Аютии и других торговых центров, состоявшее по преимуществу из натурализовавшихся в Сиаме индийцев, китайцев, японцев, персов, армян и представителей других национальностей[28].
Народные массы в событиях государственного переворота, приведшего к власти Прасат Тонга, активного участия не принимали.
После захвата трона Прасат Тонгу пришлось преодолеть целый ряд новых препятствий. Соседние державы не признавали его законным королем, стремясь под этим предлогом отторгнуть в свою пользу пограничные части Сиама. Особенно воинственно вели себя Лаос и находившееся в вассальных отношениях с Бирмой королевство Чиангмай. На южной границе малайские княжества отказывались признать власть Прасат Тонга, а глава японских наемников при прежних королях Ямада собирал силы на юге страны, в Лигоре, чтобы идти войной в Аютию и свергнуть «тирана» [266, с. 139].
Требовалось незаурядное дипломатическое и военное искусство, чтобы удержать в подобных условиях власть в своих руках. Прасат Тонгу, однако, удалось справиться со всеми трудностями. Стремительным маршем продвинув свои войска на север, он обратил в бегство войска Чиангмая и Лаоса. Вскоре после этого он подавил японский мятеж и замирил малайские княжества [266, с. 144].
Упрочив свое положение, Прасат Тонг смог всерьез заняться борьбой с крупными феодалами, которая составила основу его внутренней политики на всем протяжении его царствования.
До Прасата Тонга губернаторы обычно постоянно находились в своих провинциях и занимали свои посты, как правило, пожизненно. При этом губернаторы ближних к столице провинций являлись ко двору для отчета один-два раза в год, а губернаторы дальних провинций — один раз в три года. Учитывая к тому же, что губернаторские посты фактически занимались наследственно, нетрудно понять, что такая система сплошь и рядом приводила к тому, что губернаторы превращались в самостоятельных князей [264, с. 60–61].