Дрэг
И всё-таки звездочёт оказался прав! Есть… есть другие способы забрать душу! Достаточно только довести её владельца до безумия! Это невозможно! Кажется я медленно но верно схожу с ума! Вот уже четыре месяца как я вернулся с Эльгуса, но перед глазами всё время стоит его юный и чарующе прекрасный образ, его озорная, но в тоже время таинственная улыбка. Я ловлю себя на том, что принюхиваюсь ко всему, что хотя бы издали напоминает о его особенном аромате. Он приходит ко мне во сне и… Одно только радует, что мой больной разум не совсем ещё сбрендил и Тини приходит ко мне… женщиной. Демиург, с таким соблазнительным женским телом! Что не хочется просыпаться и, каждое утро, остатками сонной неги, я до последнего цепляюсь за его… или её… эфемерный призрак.
Что со мной?! Неужели я подхватил какую-то загадочную болезнь? Ведь это невозможно, чтобы ТАК притягивало к другому мужчине! Мне стыдно своих чувств и желаний, которые влекут и отталкивают одновременно. Я — вождь всех серпанов, перед которым склоняют голову все живущие в этой сфере, мои решения неоспоримы, а любая самка с радостью поселится в моём гареме, чтобы отдаваться любым моим прихотям. Я — тот, которого начинают узнавать и уважать в других сферах, и я — безумное существо, попавшее под власть фиалковых глаз одного мальчишки даже не моего мира.
Первое время, чтобы перебороть это навязчивое влечение я загрузил себя работой так, что спал только по четыре часа в сутки. Слава Демиургу, работы у меня хватает, особенно сейчас, когда налаживаются отношения с эльфами и гномами. Но ночью, мой воспалённый разум воссоздаёт вновь и вновь пережитые картины недалёкого прошлого, когда судьба свела меня с моим проклятьем. Даже губы предают меня. Мне всё время кажется, что я ощущаю его вкус, который каким то образом проник под кожу моих губ и они коварно хранят воспоминание о пряной сладости его бархатной кожи.
— Не приходи! — молю я каждый вечер свою одержимость, прежде чем позволяю своему телу расслабиться на одиноком ложе, а сознанию унестись в сладостные грёзы.
— Не уходи! — утренняя молитва вырывается из моего горла, едва мой, ещё сонный разум перешагивает границу сновидения.
Нееет!… Я безумен! Рука в бесконтрольной ярости сметает всё со стола, за которым я сижу. Редкие рукописи и свитки разлетаются в безмолвном упрёке, чернила жирными пятнами безжалостно проливаются на старинные книги, на ранее девственные листы тонкой бумаги и конечно же оставляют грязные разводы на ярком рисунке ковров ручной работы, которыми устелен пол. Я бью кулаками по гладкой поверхности писчего стола до тех пор, пока боль в конечностях не отрезвляет меня. Обессилено, моя голова падает на сцепленные между собой руки. Нужно искать другой выход избавиться от этого опасного наваждения. Дёрнув за плетёный шнур, висящий вдоль высокой колонны, я жду когда придет преданный слуга за моим поручением.