- Вы забыли о потерпевшем, который вряд ли вас спутает. Да и продавщица табачного ларька утверждает, что Власов спокойно наблюдал за происходящим.
Платонов, уличенный в глупости, разозлился на ларечницу, которая раньше в свидетелях не фигурировала:
- Ну что людям надо!..
- К делу, Платонов, к делу. Мы с вами топчемся на месте.
- Не бил я этого сопляка, чтоб он сдох! Пощупал у него отвороты пиджака, говорю: "На свидание с модерной девочкой в таком костюме..." Может, он не перенес критики? Хлоп, и в обморок. Кругом нервные все пошли. Вот у нас на кладбище спокойно, а в город выйдешь - как будто все от психиатра бегут...
- Гражданин Платонов, закон признает за вами широкое право на защиту, но зачем уж вовсе чепуху городить?
- А вы не все в протокол пишите, - назидательно посоветовал тот. - Чего поприличней. К примеру, так: "Он первый с кулаками полез, я говорю: "Мальчик, осторожней, у меня рука тяжелая". Тут он - задний ход и брякнулся сам. Я его и пальцем не тронул. Видно, со страху ножка подвернулась". И совсем другая картина получится. А вам-то не все ли равно?
Подобным манером они побеседовали еще минут пятнадцать, пока Пал Палычу не опротивело смотреть, как допрашиваемый перемещается с ягодицы на ягодицу. Платонов был ему уже ясней ясного. Да и времени не оставалось: через полтора часа они с Зиночкой должны попасть к Саше в госпиталь.
* * *
В дни этих посещений Знаменский всегда испытывал душевный подъем.
Без малого месяц провалялся Томин сначала в Еловске, потом (когда разрешили перевезти) в ведомственной московской больнице и теперь быстро шел на поправку.
А первая неделя была ужасна. Тяжелая рана, критическая потеря крови, осложнения, скачки температуры... Увидя друга на следующий день после несчастья (Скопина вызвали на совещание, Знаменский оставил для него рапорт-прошение и умчался в Еловск), Пал Палыч по-настоящему уразумел и перестрадал смысл слов "жизнь висит на волоске".
Полтора суток провел Знаменский в больнице, и четыре раза при нем волосок истончался до паутинки. Врачи изъяснялись похоронным шепотом. Медицинские сестры передвигались на цыпочках, спрашивали в дверях: "Еще дышит?", "Еще жив?". И это "еще" вползало в уши угрожающим змеиным шипом.
Скопин достал Пал Палыча междугородным телефонным звонком, обстоятельно расспросил, выяснил, что дефицитных лекарств не требуется, что Томин под капельницей без сознания, а Знаменский просто мучается у его одра или в коридоре.
- В таком случае попрошу вас вернуться, у меня запасных игроков нет.
- Я жду, что приедет мать, Вадим Александрович!