Вот черт! Она оказалась права: голым, как ни странно, купаться намного приятнее, чем в плавках. Я сразу же отплыл от берега и, перебирая руками и ногами на месте, стал ждать, когда Алена тоже войдет в воду. На берег я не оборачивался. Ждал, ждал, что раздастся плеск воды. Но — ничего. Ни шороха, ни всплеска.
В общем, плаваю себе потихоньку, а сам жду. Долго ждал. Но с берега — ни звука. Ничего не понятно. Так что в конце концов я не выдержал и оглянулся.
И от обалдения чуть было камнем не пошел ко дну. Потому что большего потрясения я, наверное, за всю свою жизнь еще не испытывал.
Алена была совершенно голая.
В тот самый момент, когда я обернулся, она как раз осторожно начала входить в озеро. Просто финиш. Я даже отсюда отчетливо видел и неожиданно крупные, полные для ее маленькой фигуры груди с коричневыми сосками, и темный треугольник внизу живота. Мать моя! Все я видел и глаз не мог отвести. А она сделала пару шагов и остановилась по колено в воде, с опаской глядя себе под ноги, как будто крокодила увидела. А то, что я, как дурак, во все глаза смотрю на нее, вроде и не замечает.
Я судорожно выплюнул изо рта воду — сам не заметил, как хлебнул. Потому что помимо пары виденных у Сани, моего приятеля по команде, немецких порнушек да журнала «Плейбой», который я однажды, чуть не сгорая от смущения, купил в Москве у лотошника, я вообще-то впервые в жизни видел живую обнаженную женщину. Да еще какую! И так близко.
И что же мне было делать в этот момент? Я ведь уставился на нее и глаз не мог отвести даже под страхом немедленного расстрела. А она спокойно так говорит:
— Слушай, а глубоко-то как! Тут что, дна вообще нет?
И бросает на меня эдакий бесхитростно-наивный взгляд. Я уже совсем понять не могу: то ли она страшно бесстыдная, то ли наоборот. А может, она еще девушка?!
А сам хриплю ей в ответ и толком не соображаю, что несу:
— Есть, еще как есть, у меня тут все есть.
— Что — все? — переспрашивает она, как будто не понимая. Да я и сам не въехал, что же я такое сказал.
— Дно тут есть, — поясняю, наконец еле-еле сумев отвести от нее взгляд.
— Что-то я его здесь не наблюдаю, — говорит Алена и пожимает плечами. — Слушай, помоги-ка ты мне войти в воду, а то я боюсь.
Ну, вообще!
— Ты что, меня стесняешься? — удивляется она.
— Кто, я?
— Ты, ты.
— Вовсе я не стесняюсь, — говорю я.
— А чего ж ко мне не плывешь?
— Я плыву.
— Нет, не плывешь, — говорит она.
И правильно говорит: ни черта я к ней не плыву, а медленно плаваю, держась на одном и том же месте. А она мне мстительным тоном добавляет: