В три минуты седьмого дверь открылась и на пороге появилась голая фигура Тингалинга Велла. У него было узкое настороженное лицо и худое тело, на котором можно было сосчитать все ребра. Он решительно вышел на середину комнаты.
— Привет, Велл, — сказал служитель. — Я слышал, что у тебя сегодня что-то стряслось. Плохо дело…
— Эти заправилы слишком бесстыдны, — грустно проговорил Велл. — Зачем бы мне было перебегать дорогу Ланни, он один из моих лучших друзей. И зачем мне надо было это делать вообще/ Скачки полностью контролировались. Эй, ты, черный ублюдок! — он выставил вперед ногу и пытался поддеть негра, несущего ведро с грязью. — Ты должен помочь мне сбросить сегодня шесть унций. К тому же они дали мне множество поручений на завтра.
Негр переступил через вытянутую ногу и откашлялся.
— Не беспокойся, бэби, — сказал он, — ты быстро сбросишь вес, и все будет в порядке.
Дверь снова открылась, и один из игроков в кости просунул в нее голову.
— Привет! — сказал он служителю. — Мейбл говорит, что она никак не может дозвониться до кулинарии, чтобы принесли еду. Линия занята или испортилась.
— О, Боже, — сказал негр. — Скажи Джеку, чтобы он привез еду когда поедет обратно.
— О’кей!
Дверь закрылась. Неполадки в телефонной сети в Америке — редчайшая вещь. И это был тот момент, когда сигнал опасности должен был дойти до Бонда. Но вместо этого он взглянул на часы. Еще десять минут надо было лежать в этой грязи. Негр наклонился над ним и вытер ему пот холодным полотенцем. Это было приятно, и Бонд на минуту подумал, что вся эта процедура не так уж плоха, и, вероятно, действительно укрепляет здоровье.
Часы отстукивали секунды. Жокей улегся в ванну, стоящую перед Бондом, и Бонд услышал, что он принимал ванну с температурой в сто тридцать градусов. Его так же завернули в простыню и закрыли ванну крышкой.
Негр на грифельной доске жокея написал: 6.15.
Бонд закрыл глаза и стал думать о том, как ему передать деньги жокею. В комнате для отдыха? Вероятно, там было что-нибудь, на чем можно полежать после процедуры. Или в проходе на обратном пути? Или в автобусе? Нет, лучше не в автобусе. Будет правильнее, если их не увидят вместе.
— Все в порядке. Никому не двигаться! Не волнуйтесь! Мы никого не тронем!
Это был тяжелый бесстрастный голос! в котором, однако, улавливались угрожающие нотки.
Бонд быстро открыл глаза. Его тело сжалось от ощущения наступившей опасности.
Дверь, выходившая на улицу, через которую приносили грязь, была открыта. В дверях стоял мужчина, другой стоял на середине комнаты. В их руках были пистолеты, а на головах — черные балахоны с прорезями для глаз и рта.