За окнами зарядил дождь, и, кажется, надолго. Часы пробили пять, а Сэма все не было. Наконец в половине шестого у двери раздались шаги. Кэти вскочила, но это пришла Мэй Френд, искренняя добрая девушка. Можно позавидовать ее будущему мужу. Вот уж кому повезет. Она побывала на субботней распродаже и принесла детям гостинцы.
– Сэм еще не пришел? Что-то он засиделся в своем магазине в субботу. Пора отдохнуть.
– Он поехал встретиться с поставщиком, – произнесла Кэти. – У них какие-то дела.
– Странно.
– Что странно, Мэй?
– Я проходила мимо магазина минут сорок назад, и там в задней комнате горел свет.
– Наверное, перед отъездом он приводил в порядок бумаги. Собирался вернуться к чаю. Видимо, что-то помешало. Садись и выпей чаю, Мэй. Коржики пока не остыли.
За чаем Мэй пыталась развеселить Кэти, рассказывала, что́ видела на распродаже, разные смешные случаи, а в половине седьмого в дверь позвонили.
На пороге стоял полицейский. Не их констебль Дик Прайс, а незнакомый. Он спросил миссис Хоггет, а затем сообщил, что с ее мужем произошел несчастный случай. Кэти побледнела.
– С Сэмом Хоггетом, вы уверены?
– Да. Он, похоже, поскользнулся.
– Где поскользнулся? – вскрикнула она. – Что с ним случилось?
– Вам, пожалуй, следует пойти со мной, – уклончиво ответил полицейский.
– Да расскажите вы наконец! – потребовала Мэй. – Зачем людей мучить? Вы что, не видите, как нервничает миссис Хоггет?
Он неохотно начал:
– Значит, влюбленная парочка гуляла по парку, вдоль озера, и случайно заметила в камышах что-то темное. Подошли ближе, оказалось – человек. Молодые люди повели себя правильно. Она осталась на месте, а он побежал в участок. В кармане человека нашли размокшую карточку с фамилией и адресом.
Кэти выслушала полицейского, вцепившись в край стола, затем повела Мэй в кухню, показать, что у детей на ужин. Соседка сказала, что готова сидеть с ними сколько понадобится, может даже остаться ночевать.
Пока Кэти переодевалась, Мэй рассказала полицейскому, что Сэм во второй половине дня находился в своем магазине, чего прежде в субботу никогда не случалось.
Полицейские сразу направились туда и обнаружили письмо, напечатанное на пишущей машинке. Оно было адресовано коронеру и лежало в рекламном конверте магазина.
Я, Самьюэл Хоггет, решил расстаться с жизнью, находясь в здравом уме. Когда я прикончил свою первую жену Руби, это действительно было помрачение рассудка. Впрочем, во всем виновата эта женщина. Руби отравляла мне жизнь целых двенадцать лет перед войной, затем я узнал, что она погибла во время налета, что было для меня огромным облегчением. Год назад она явилась в мой магазин и потребовала денег. Угрожала объявить всем, что мои дети бастарды. Пришлось отдать ей все, что было отложено на машину. Я предупредил Руби, чтобы не вздумала приходить снова, но она явилась, упрямая дрянь, и опять за деньгами. Я попросил неделю, чтобы собрать нужную сумму, а сам нанес ей ответный визит. Это было в пятницу, как и подозревал мистер Крук. Она очень рассердилась, не позволяла мне пройти в заднюю комнату, говорила, что у нее гости. Когда я все же зашел, там никого не было. Она начала грязно говорить о моей жене, называла ее потаскухой. И я не выдержал. Мне на глаза попалась кочерга, и я ударил ею по голове Руби. Не помню даже, как это все получилось. Потом постоял, пришел в себя и решил отовсюду стереть отпечатки. Заподозрить меня полиция не могла. Мы с Руби не переписывались, по телефону не говорили, у нее и не было телефона, деньги я ей дал наличными. Так что все было чисто. Но вскоре за дело взялся мистер Крук, и я понял, что мне конец. Лучше уйти самому. В особенности для детей. Меня вы найдете в озере в Барнис-Парке. Надеюсь, что в такую погоду никто мне там не помешает. Жене о письме не сообщайте. Пусть думает, что это несчастный случай. И дети тоже. Я загляделся на уток, перегнулся через перила и поскользнулся. Надеюсь, она сможет вырастить детей. Магазин чего-то стоит. Но лучше пусть поскорее забудет меня и выйдет замуж. Она еще молодая…