— Извините, — мягко сказал Джошуа, к облегчению Клеменси, неправильно поняв, почему она резко выдохнула. Однако в синих глазах что-то блеснуло, и она поняла, что ошиблась. Этот человек был слишком наблюдателен.
Харрингтон порывисто обернулся, шагнул к аптечке, висевшей достаточно высоко, чтобы до нее не могли добраться близнецы, и достал оттуда какой-то тюбик.
— Вот. Это снимет боль. — Он отвернул крышечку и протянул тюбик Клеменси.
— Спасибо. — На мгновение она испугалась, что Джошуа сам собирается смазать укус. Она неуклюже выдавила крем и втерла его в ладонь, ощущая на себе пристальный взгляд.
Клеменси исподтишка покосилась на него, и тюбик выпал из ее онемевших пальцев. Глаза, опушенные густыми темными ресницами, жадно смотрели на ее рот.
— О черт…
Пока Джошуа наклонял голову, у Клеменси было время возразить или отвернуться, но она не сделала ни того ни другого. С тем же чувством неизбежности, которое она испытала в тот миг, когда увидела его снова, Клеменси подставила ему губы.
Ощутив прикосновение властного рта, она ощутила не медленно растущее наслаждение, а поразительное чувство глубокого облегчения. Веки Клеменси опустились, руки сами собой обвили его шею, пальцы вплелись в густые, пышные волосы. Но облегчение тут же сменилось мучительно острым влечением, едва твердые, обжигающие губы крепче прильнули к ее рту. Именно поэтому она сбежала от него много лет назад, именно поэтому так боялась когда-нибудь встретить его вновь. Оказывается, она боялась не его, а себя. Своей реакции на едва знакомого мужчину.
Руки Джошуа погладили ее спину, обхватили бедра и тесно прижали к напрягшейся мужской плоти. Потеряв способность здраво мыслить, она выгнулась ему навстречу, пальцы скользнули под воротник рубашки. Джошуа судорожно втянул в себя воздух, этот звук был таким же опьяняющим, как и прикосновение к теплому мужскому телу. Она не ощущала ничего, кроме желания слиться с этим человеком, узнать вкус и запах его кожи, дотронуться до нее и утонуть в водовороте чувственного наслаждения.
— Клеменси…
Когда Джошуа поднял голову, она что-то недовольно пробормотала, прильнула к нему и стала снова искать его губы.
— Клеменси!
Настойчивость, прозвучавшая в голосе Джошуа, заставила ее прийти в себя. Клеменси неохотно подняла веки.
— Я хочу вас. — Его расширившиеся глаза казались почти черными.
— Знаю, — прошептала она, чувствуя, как все тело заливает волна жара.
— Но если мы ляжем в постель, это будет не любовь. — Внезапно его руки повисли вдоль туловища. — А только секс, — резко добавил он.