Потерянный рай

Сорняк или не сорняк? Держа в руке садовую лопатку, Клеменси задумчиво прищурила серые глаза и согнулась над клумбой. Она припомнила, что в октябре в пылу сельскохозяйственных забот высеяла здесь пакетик со смесью семян разных однолетних культур. Ладно, пусть остаются все, спокойно решила она, а там посмотрим. Весеннее солнце сверкало на ее коротких медных кудрях и увеличивало количество крошечных веснушек на аккуратном прямом носике. Клеменси опустила лопатку, подняла сброшенную было шляпу с большими полями и решительно водрузила ее на голову.

— Черт побери, я уехал в деревню, чтобы обрести мир и покой!

Испуганная Клеменси резко обернулась, и лишь затем поняла, что обращаются не к ней. Низкий, страстный голос доносился с другой стороны плотной живой изгороди.

— Мир! — За этим последовало громкое, насмешливое фырканье. — Я прожил здесь всего неделю, но каждая надоедливая особь женского пола, проживающая в этой деревне — нет, во всем Дорсете — успела сунуть сюда свой нос…

— Джошуа, дорогой, не преувеличивай, — прервал его безмятежный женский голос, а затем задумчиво добавил: — А я думала, что ты переехал сюда, чтобы быть ближе к нам с отцом.

— Они давали советы, предлагали посидеть с двойняшками, гадали, в какой из местных клубов я вступлю… — раздавалось под мерный звук пилы.

— Дорогой, они просто старались быть с тобой полюбезнее. Так сказать, приветствовали нового члена деревенской общины.

— Но я не хочу быть членом общины! У меня нет ни малейшего желания наслаждаться колокольным звоном, присоединяться к кружку ценителей вина, вступать в клуб садоводов или местную ассоциацию любителей драматического искусства…

Клеменси подняла брови и поправила большие солнечные очки. Местные общественные организации как-нибудь проживут и без этого типа, подумала она. Чувствуя некоторую неловкость из-за того, что она подслушивает чужой разговор, хотя и невольно, женщина сорвала одуванчик, поднялась на ноги и отряхнула коленки.

— Что собой представляет твоя соседка? — спросил женский голос.

Последовало еще одно презрительное фырканье.

— Одинокая женщина. Дипломированный бухгалтер. Работает в коммерческом банке в Пуле.

Клеменси поджала губы и сунула одуванчик в ведро. Доброе старое деревенское вино…

— Ни одного мужчины поблизости. Компенсирует недостаток личной жизни тем, что работает с утра до ночи. Ее биологические часы начинают отсчитывать вторую половину третьего десятка.

Ну, хватит! Клеменси, в которой чувство унижения боролось с чувством юмора, подняла лопатку и ведро с сорняками.