Скотт снова повернулся ко мне.
Что ты делаешь в следующую пятницу, коротышка?
Nada,
ответила я.
Что?
Его сконфуженный вид вызвал у меня улыбку.
Nada,
повторила я.
Ты знаешь. Это означает "ничего" по-испански.
А… Да. Ты, видимо, полагаешь, я обращаю внимание на то, чему нас тут учат? В любом случае, хочешь ли ты прийти на вечеринку? У Джина есть дом на озере.
Моё сердце подскочило.
Оу, круто. Но, честно, я не знаю.
Я подперла локтем стол и сделала вид, что изучаю граффити, вырезаное на парте.
Джей тоже приглашен. Давай… Мы никогда не тусили вместе.
Я бы, наверное, чувствовала себя некомфортно, если бы это не Скотт, а кто-то другой смотрел на меня такими большими умоляющими глазами.
Я посмотрела на его эмоции.
Счастливый.
С надеждой… и немного поволокой.
Конечно же, мне льстили, как его приглашение, так и его очевидный интерес.
Думаю, я поговорю с Джеем об этом,
вздохнула я, опуская тот факт, что это Пэтти была той, кого придется уговаривать больше всех.
Ты знаешь, я не особый любитель вечеринок.
Я даже не могла смотреть ему в глаза, выдавая отговорку, подобную этой, но мне совсем не хотелось давать ему ложных надежд.
Да, я знаю,
вздохнул он.
А почему?
Как я могла ему объяснить? Я никогда не придиралась к сверстникам по поводу того, как они проводили время. Я знала, что алкоголь и вечеринки являлись всего лишь частью самовыражения и чем-то вроде юношеского протеста.
Но… как ни странно, меня тянуло к подобному образу жизни гораздо сильнее, чем я могла бы признаться даже самой себе.
По иронии судьбы, именно это желание меня пугало и отталкивало.
Тебе страшно?
спросил он.
Немного,
призналась я.
Меня пугает, что под воздействием… чего-либо я могу натворить дел, совершенно не характерных для меня в обычной жизни.
В этом-то и есть весь кайф! Ты становишься свободной и открытой для любых возможностей.
Ага, значит… Открытой и свободной.
Я вспомнила, что случилось с Дени Лоуренцом, когда он, почувствовав себя плохо, потерял сознание на газоне на одной из вечеринок. Это случилось в прошлом году. Тогда пьяные парни подумали, что будет смешно, если они станут вокруг и начнут на него мочиться.
Или самая ужасная вещь, которая только могла произойти
Рождественская авария, о которой никто не решался говорить в классе: выпускница, накачанная наркотиками, слетела с дороги, убив свою лучшую подругу, ехавшую вместе с ней.
Чувствовала ли она себя тогда особенно свободной? Каждый раз, когда я видела ее теперь, идущую по коридорам в черном облаке раскаяния, мне хотелось плакать от жалости.