Со слов Алкибии Еврибиад знал, что доблестная гибель Леонида вознесла Горго на пьедестал невиданного уважения, почти преклонения. Спартанцы и периэки при встречах с Горго не только кланяются ей, но, наперебой предлагают свои услуги. Торговцы с рынка бесплатно доставляют в дом вдовы Леонида любые продукты. Продавцы дров везут на двор Горго сухой хворост и тоже не берут денег за это. Водоносы приносят Горго чистейшую воду из горных родников, наотрез отказываясь от любой оплаты. Всюду, где речь заходит о царе Леониде, тут же непременно упоминается и Горго, которая не может простить эфорам их бездействия и открыто изливает на них свою ненависть.
– Я пойду с тобой к царице Горго, – проговорил Еврибиад, похлопав Аристодема по плечу. – Полагаю, с ней-то я найду общий язык.
Этот небольшой дом из серого туфа, глубоко осевший от древности в землю, был хорошо известен любому спартанцу. В этом доме, окруженном дубами и платанами, некогда жил воинственный царь Клеомен, гроза аргосцев. Здесь же в свое время жили отец и дед Клеомена, цари Анаксандрид и Леонт. Отсюда же ушел в свой последний поход царь Леонид, брат Клеомена.
Аристодем привел Еврибиада не к главному входу, а к задней двери, которой пользовались слуги, ходившие на пруд за водой. Этот пруд назывался Царским, поскольку на его берегах издавна стояли дома спартанских царей. Аристодем постучал в дверь условным стуком. Рабыня, впустившая в дом Аристодема, испуганно ойкнула, увидев Еврибиада, проскользнувшего следом за ним.
– Не пугайся, голубушка! – успокоил рабыню Аристодем. – Это друг.
Царица Горго не выказала особого удивления, увидев перед собой Еврибиада в столь поздний час. После обмена приветствиями Горго заметила Еврибиаду, что она ждала его прихода.
– Ты же был другом Леонида, – с грустью добавила царица. – Я помню, что ты тоже рвался в поход к Фермопилам вместе с Леонидом. Но эфоры по настоянию моего мужа назначили тебя навархом.
– Я сожалею, царица, что мне не довелось испить смертную чашу вместе с Леонидом, – сказал Еврибиад извиняющимся голосом.
Горго протянула Еврибиаду свою изящную белую руку, выразив этим жестом свою душевную боль и желание обрести в нем опору перед лицом невзгод. Еврибиад мягко стиснул в своих сильных ладонях нежные пальцы Горго.
Перемена, случившаяся в Горго за прошедшие несколько месяцев, не укрылась от взгляда Еврибиада. На ее прелестном лице с округлым подбородком и прямым гордым носом застыло выражение неизбывной печали. Уголки ее красивых чувственных губ были скорбно опущены. Большие синие глаза Горго казались темными холодными омутами, укрытыми тенью от ее длинных ресниц.