Подлетев к плацдарму, видим – внизу идет бой. Наш вертолет ушел за склон, завис на высоте 3–4 метров практически над кручей, и борттехник начал толкать нас в люк. Я пытался кричать «ниже», но потом понял, что винтами можем задеть склон. Мы сначала бросали мешки, ящики с боеприпасами (взяли их для тех, кто там уже вел бой).
При десантировании с такой высоты многие повредили свои конечности, я сильно выбил большой палец левой руки, до сих пор кривой. Мой мешок «улетел» вниз, найдут его связисты только поздно вечером, а пока начальник связи делился всем со мной (остальные «борта» десантировали моих разведчиков в аналогичной ситуации). В углу вертолета остался лежать крупнокалиберный пулемет НСВТ «Утес».
Это был пулемет 2-й разведроты, той группы, которая десантировалась первой. Борттехник вертолета проявил себя настоящим «вышибалой», только вот пулемет так и не удосужился сбросить. Знающий поймет, что такое остаться без «Утеса» в данной обстановке? После этой операции данный пулемет «нашелся» в Джелалабаде, куда летали за ним мои разведчики. Значит, «бросал» нас местный 335 отдельный вертолетный полк.
После приземления мы с управлением батальона поднялись немного вверх, чтобы по возможности было видно все плато. Перед нами оказался второй подбитый вертолет, по которому «духи» вели прицельный огонь, чтобы его поджечь (керосин выливался из баков большим ручьем).
Окончательно поняв, что нас всех выбросили в другое место (как выяснилось потом – около 8 км ближе), а это я предположил еще при первом заходе (да и «вертушка» объявилась какая-то, загадочно сбитая в другом месте?), я достал карту и сказал В. Мартынюку быть между мной и арткорректировщиком – командиром дивизиона (подполковник – Вячеслав, фамилию не помню) как бы судьей по определению координат нашего местонахождения.
По готовности, мы поставили свои карандаши в точки своих определений, и Мартынюк проверил нас – обе точки совпали. Тогда я первый раз вышел на ЦБУ и доложил местонахождение разведбата, но мне, конечно, никто не поверил, да и интересовало все руководство тогда только одно: сколько у нас «200-х (убитых)» и «300-х (раненых)»? Чтобы не сгореть вместе с подбитым вертолетом, мы срочно перебрались в другое место. Я организовал отправку боеприпасов теми, кто десантировался первым и вел огонь по «духам», засевшим вверху на перевале, а также вниз в ущелье по дувалам, где было замечено их передвижение.
Начало темнеть, плотность огня уменьшилась. С полной темнотой, я со своими связистами обошел все подразделения, все позиции, задачи уточнял на месте. У лейтенанта Володи Цыбулина задержался, уточнял свое решение на дальнейшие действия.